Фиалковое сердце Питбуля. Лана Муар
тоже.
– Думаешь, что я испугаюсь от того, что тебе нравятся ужасы?
– А ты испугаешься?
– Вопросом на вопрос? Хитрый ход, Эвридика, – улыбаюсь, удержав рвущуюся шуточку про еврейские корни. – Нет. Таким точно не испугаешь.
Алико. Широкая улыбка и кавказское гостеприимство не могут спрятать от меня ревнивого взгляда на Эвридику. Понял, сразу понял, кто она для меня и огорчился.
– Вай, дорогой! Проходите! Вай, счастье старику! Гости какие! – разливается соловьём, провожая нас к столику за шторкой, лёгким вздохом ответив на мое тихое «извини, Алико».
Мне не хочется расстраивать старика, но томить его ожиданием чуда хочется меньше. Я и Нанико не будем вместе, и Алико стоит это принять. Его внучка, какой бы она не выросла, не сможет перешагнуть черту, проведенную мной когда-то давно. Нани была и останется для меня маленькой испуганной девчонкой со шрамиком от ножа на щеке, а я все так же буду за ней присматривать. Но дальше наши отношения не сдвинутся, как бы этого не хотел старый кавказец. И стоит отдать ему должное – увидел и понял.
– Садитесь-садитесь, меню не дам, сам угощу! Тамта, смотри какие гости у нас! – обернувшись к своей жене, Алико отводит в сторону край шторы, показывая на нас ладонью. – Уважаемые гости – счастье в нашем доме!
– Алико, мы ненадолго, – вклиниваюсь в его суетливую речь, уже перескочившую на родное наречие, но старик будто задался целью выставить на стол все свои запасы.
На праздничной скатерти, возникшей по мановению волшебной палочки, уже через пять минут сложно было найти хоть один свободный пятачок, а Алико с женой все выставляли и выставляли тарелки, блюда и даже умудрились втулить в центр большую вазу с фруктами и три бутылки вина.
– Вах, какие гости! Кушайте, дорогие! Пойду, не буду мешать!
Он уходит, плотно задернув шторы, перекрывая их одна другой, чтобы никто нам не помешал своими взглядами, но сам все же бросает взгляд на сидящую к нему спиной Эвридику и потом вздыхает, смотря мне в глаза. Доля секунды, и нам двоим все становится понятно без слов. Морщинки вокруг глаз старика говорят больше – принял мой выбор, каким бы горьким для него он ни был. Принял и отошёл, понимая, что Эвридика для меня значит несоизмеримо больше той же Жанны, которой Алико улыбался больше из вежливости, чем радуясь ее редким визитам.
Ещё один повод уважать старика.
Я практически не ем, больше наблюдая за тем как это делает Эвридика. Ее удивление, опьянющее своей чистотой, сменилось каким-то восторгом и интересом. Наверное, грузинская кухня сегодня стала для нее открытием, и мне нравится, что именно я показал ей «Генацвале» и мастерство Алико, а он расстарался так, словно уловил мое желание удивить девушку. Долма, сациви, шашлык, чашушули, курица по-гурийски и чахохбили – и это только мясные блюда. Эвридика кладет себе в тарелку всего по чуть-чуть, пробует, боясь, что не понравится – я читаю ее мысли по глазам, – и улыбается. Ее губы завораживают не меньше глаз. Чувственные,