Память плоти. Наталья Никольская
смущали свидетельства о смерти Петра Сергеевича и Натальи Семеновны Гуреевых, по всей вероятности родителей Ильи Петровича. Зачем он взял с собой эти документы? Предвидел, что потеряет память? Или это опять к тому, что в Милево ему нечего делать, никого у него там нет? Да не поедет он в эту глухомань, на что она ему сдалась! О больном ни слова. Если только те огоньки, к которым он топает по шпалам, не есть это самое место.
– Жаль, что ты не больно умен, правда… Илья Петров! Если уж таскаешь с собой документы, то не худо бы и записную книжечку прихватить, – он снова заговорил сам с собою, не громко, вполголоса. – А, как полагаешь? Или ты, брат, решил порвать с прошлым? Славно ж порвал, надо признаться, все концы в воду. Теперь вот живи без головы, чистый лист старой бумаги. Все бы так делали…
Он расстегнул молнии на сумке. Спортивные штаны, рубашка, футболка с коротким рукавом, две пары чистых носков. Складной нож, пластиковая бутылка минеральной воды. И все.
– Ту-ури-ист, – саркастически хмыкнул он. – В бега, что ль, собрался?
В накладном кармашке сумки отыскалась книга, пособие для резьбы по дереву. Солидный фолиант, на 530 страниц с иллюстрациями. Он в недоумении стал пролистывать книгу. Между страниц были вложены деньги. Одна, вторая, третья купюры… Новенькие хрустящие сотки зеленого цвета, из тех, что всегда в моде. Пятнадцать штук одна к одной.
– Теперь хоть понятно, зачем паспорт, – сказал он не без удовлетворения, сложил «зелень» стопкой, перегнул пополам и сунул в нагрудный карман куртки. – Нет, Илюша, ты не совсем лох. Беру свои слова обратно.
На радостях он свернул пробку с минералки и уже хотел глотнуть, как вдруг призадумался, что-то его остановило. С сомнением принюхался к воде, еще долю секунды размышлял, и с силой швырнул бутылку под откос. Береженого Бог бережет.
Когда он добрался до огней станции, уже расцвело так, что было видно стрелки на часах. Часы у него были обычные, «Касио», неброская модель без излишеств, но и не самая дешевая. Нет, если его и опоили, то грабить не собирались, это очевидно.
Все остальное представлялось невероятным.
Глава III
За рулем фисташкового автомобиля сидел темноволосый мужчина лет тридцати пяти, в сером костюме при галстуке, с тонкими чертами лица и короткой прической, украшенной легкой сединой в висках. Едва он притормозил у стоянки, возле его машины оказался человек высокого роста в длиннополом светло-коричневом плаще и черной шляпе. Дверца справа от водителя открылась, и человек, придерживая шляпу, легко сложился в габаритах, устраиваясь на свободном месте.
– Привет, – сказал водитель по-русски, не протягивая, однако, руки.
– Бона сера, – откликнулся пассажир. – Чем обязан?
На одном из поворотов Тибра, змеей петляющего по Риму, неподалеку от береговой черты, а именно на виа дель Клементино, расположена гостиница «Маркус», к стоянке которой, среди прочих роскошных и не очень авто, подкатил «Палио» модного фисташкового