Змеиный крест. Энни Вилкс
зиял мрак. Огромные окна большого зала второго этажа издалека казались черными провалами. Флигели тоже выглядели нежилыми. Когда Алана подошла ближе, молясь Свету, чтобы все почему-то просто покинули имение, она увидела, что многие рамы выбиты, а об рваные края стекол сквозняк треплет занавески. Все двери были закрыты.
Стояла какая-то странная тишина. Не пели птицы, не пищали мыши. Алана поняла, что не слышит и собак, и, бросив взгляд на будки, похолодела: маленькие и большие, верные и всеми любимые питомцы лежали, не двигаясь. Алана не решилась подходить. Она не верила, что собаки уснули.
Тенью девушка скользнула к торцу левого флигеля: там слуги всегда оставляли дверь прикрытой, но не запертой, чтобы можно было быстро попасть в дом. Ручка легко поддалась, и она очутилась внутри, но и внутри было так же тихо, как и снаружи. Алана бежала к комнатам родных и просила Свет помочь ей забрать их из этого вдруг ставшего мертвым дома; у печи, не останавливаясь, она подхватила прислоненный к косяку ухват и продолжила путь. Комнаты мамы и папы были пусты, кровать застелена, похоже, они не возвращались.
Каждый раз, заворачивая за угол, Алана поднимала ухват, и каждый раз за углом оказывалось пусто. Бесконечной анфиладой разворачивались перед ней темные, нетронутые, пустые и холодные комнаты слуг, потом – блещущие подсвечниками и зеркалами в лунном свете такие же будто остановившиеся во времени покои Голденеров. Будто кто-то разом потушил свет, задул камины и сменил тепло огня на осенний холод. Алана дрожала, дышалось рвано, как на морозе. Девушка никогда не сталкивалась с магией, но все вокруг дышало именно ей: темным и могущественным заклинанием.
Алана замерла у двери, ведущей к холлу у главной лестницы. Никогда еще ей не было так страшно, она убеждала, но не могла заставить себя открыть тяжелую дверь и подняться наверх – туда, где должен был быть праздник, где двумя часами ранее собрались хозяева и их гости, подносили напитки слуги, играли музыканты. Ей нужно было туда: вдруг кто-то остался наверху, кто-то, кому нужна помощь. Вдруг мама лежала там, среди застывших зеркал танцевального зала, и…
Прислонившись разгоряченным лбом к мерзлому дереву, Алана вспоминала все, что читала о шепчущих, и не могла припомнить в описаниях заговоров ничего похожего. Но что это, если не магия? Разве может быть так тихо и мертво в обычном доме?
Сверху, со второго этажа, донеслось что-то похожее на стук, какой издает глиняная посуда, упавшая на пол, а потом шорох и, кажется, человеческая речь. Это было так неожиданно, что сердце девушки пропустило несколько ударов, и она неосознанно надавила на дверь лбом, отчего та немного приоткрылась, не оставив места сомнениям. В образовавшуюся щелочку Алана увидела кусок роскошной лестницы, ведущей на второй этаж. Перила в одном месте были проломлены, а рядом с ними лежал… Свет… Тело Марека, кучера, лежало рядом. Спина его была изогнута так, будто им ударили о перила как тряпичной игрушкой – и оставили, сломанного, валяться рядом. Руки мужчины сжимали дубину. Под ним расползалось черное пятно, и ей показалось,