Назову своей. Наталия Романова
небольшой дом Марины, доставшийся от родителей; пристроил две просторные комнаты; купил старенький, крепкий трактор, к нему плуг и борону; построил птичник и начал жить натуральным хозяйством.
К дому Михаила Калугина потянулись сначала соседи – кто яиц купить, кто трактор арендовать, – потом стали приезжать из райцентра, покупать оптом птицу, овощи. Сейчас всем в Кандалах известно, где самое сладкое молоко, из какой курицы получится наваристый, сытный бульон, у какой хозяйки всегда можно купить отменных грибов – хоть солёных, хоть сушёных, ни одного червивого не попадётся – где раздобыть свежей лесной ягоды ребятишкам.
Вот только хмурость, неприветливость Михаила не исчезла, напротив, росла год от года. Про таких говорят: старовер кружку воды путнику не подаст. Ему действительно тяжело было улыбаться, будто атрофировались отвечающие за это мышцы, а смеха Михаила никто из Климовых не слышал с далёких довоенных времён.
Вечер прошёл в семейном кругу, пришла Марина с двумя детьми, которые родились в браке с Михаилом, старшие давно жили в городе, навещая родителей по выходным. Посидели тепло, душевно.
Утром отправились в молельный дом, наряженные, как на праздник. Воскресенье. Игнат чувствовал себя чужим, ловил недовольные взгляды общинников, не дело это – жить в миру, по мирским законам, а потом заявляться, как ни в чём не бывало. Однако стерпели. Из уважения к братьям Калугиным или зная намерения Игната в отношении дочери Барханова – неизвестно. Он бы сам вышел, душно ему было, маетно, но вся семья пошла, решился уважить.
После обеда Фёдор засобирался в райцентр, откуда прикатил Игнат от железнодорожной станции. Позвал брата, тот, не думая, согласился. Чем заниматься целый день – неясно. Вечером зайдёт за Любой, пригласит на прогулку. Жалко, что негде продолжить начатое накануне. Фёдор бы вошёл в положение, но при детях в жизни не позволит. Стоит разузнать, есть ли в райцентре гостиницы, турбазы поблизости, взять у брата УАЗ Патриот, прокатить Любу с ветерком.
За неспешной беседой проехали километров пятьдесят, за очередным поворотом началась грязь, которую Игнат не заметил, когда ехал с Саньком, – дождь прошёл.
Почти сразу увидели машину, жёлтую Ниву в старом кузове. Дряхлая железяка раскорячилась сбоку дороги, чтобы её могли объехать.
– Ермолина машина, – буркнул Фёдор, остановился чуть поодаль, направился к Ниве.
Игнат последовал за братом, не сидеть же сиднем, вдруг помощь требуется. Остановился в нескольких метрах в недоумении. Рядом с передней жёлтой дверью стояла женщина, вернее, девушка, крутя в руках баллонный ключ. Присмотрелся, стало понятно, что машина приподнята на домкрате. Неужели девчонка сама собралась менять колесо? Судя по расположению колеса, не только собиралась, успешно справлялась.
Игната сильными женщинами было не удивить, встречается среди служивых прекрасный пол. Дамочки, которые фору дадут любому мужику, только девушку в светлом платье колесо от Нивы могло перетянуть.
– Запаски-то