На кухне мисс Элизы. Аннабель Эббс
это возмущает. Разве приготовленные мной блюда хуже, чем у настоящей кухарки?
– Вот и прекрасно, мне больше нравится на кухне, – лаконично отвечаю я.
Мартины каждый день отправляются в наемном экипаже в Танбридж-Уэллс, а я готовлю еду и записываю рецепты. Я переписываю их по много раз, ведь они должны быть не просто точными и аккуратными, а изящными и тонкими. Порой я откладываю рецепты и сочиняю несколько стихотворных строк. Переходы от кулинарии к поэзии позволяют мне сохранить остроту ума и тонкость слуха. Благодаря им я могу поймать ритм, уловить темп каждой строчки, будь то стихотворение или рецепт. С каждым днем слова приходят все легче и стремительнее, и я понимаю, что дело в чем-то еще. Задумавшись об этом впервые, я поднимаю голову и вижу Энн. В голову приходит еще одна странная мысль: прилив вдохновения вызывает она.
Я боялась ее вторжения в свою уединенную жизнь. Вместо этого она меня вдохновляет. Вся такая тоненькая, невесомая, будто миндальный лепесток. Лопатки торчат, как крылышки, а огромные глаза блестят, словно церковные свечи в темноте. Подошвы ботинок вот-вот отвалятся… Тем не менее у нее тонкий вкус, способный распознавать малейшие оттенки. Порой я ловлю себя на мысли, что присутствие Энн придает особый смысл самым незначительным мелочам. Я не могу этого объяснить, но понимаю каким-то шестым чувством, и знаю, что эту неуместную привязанность необходимо скрывать от бдительного взора моей матери.
У нас быстро устанавливается ежедневный распорядок. Мы начинаем готовить еду для полковника Мартина и его супруги с первыми лучами солнца, чтобы иметь запас времени и, если нужно, приготовить блюдо два или три раза. Затем Энн убирает на кухне, а я пишу. В первый день я ушла в гостиную, чтобы составить рецепт песочного пирога, который мы два раза недопекли, а затем сожгли до угольков, испортив в процессе приготовления целый фунт отборного почечного жира. Мои нервы были на пределе, ничего не выходило, да еще мама возмущалась, что весь дом пропах горелым жиром. Тогда я вернулась на кухню и стала писать за сосновым столом, а Энн суетилась вокруг, мыла посуду и прибирала. Плеск воды, шуршание швабры по каменному полу, скрип песка и соли – все эти звуки меня успокаивали, и с тех пор я пишу рецепты только на кухне. Затем перекусываю с мамой в столовой, а после этого мы с Энн готовим обед. Если блюда не слишком замысловатые, я могу чередовать рецепты со стихами.
Через несколько дней после прибытия четы Мартин я решаю отправить новое стихотворение в один из лучших литературных ежегодников, «Реликвию». У него самая красивая и чудесная обложка. Я отправляю рукопись с почтовой каретой, и меня охватывает чувство… свершения… достижения. После, когда я пишу короткий рецепт жаркого из телячьей печени с маринованными лимонами, я вижу в словах поэзию и чувствую легкий трепет. Рецепт может быть столь же прекрасным, как стихотворение. Полезным и красивым. Это необязательно тяжеловесный набор сухих указаний. «Возьмите нежную, светлую печень… вымочите ее на ночь в хорошем уксусе