Клан двурогих. Сергей Шведов
– Бес Ожский. Владетели удивленно переглянулись: если меченому сам черт не брат, то пусть едет. Вслед за Бесом Ожским сопровождать Лаудсвильского вызвались Хилурдский и Гоголандский. Благородный Рекин был эти решением огорчен, но и отказать владетелям повода не нашлось.
– О чем вы будете договариваться? – горько усмехнулся Мьесенский. – Да и с кем? С Оле Олегуном?
– А хоть бы и с ним, – Лаудсвильский окинул вызывающим взглядом благородное собрание. – Владетель Олегун прислал мне письмо, в котором согласился на встречу.
– Гуярам, видимо, нужно время, чтобы подтянуть свежие силы, – предположил Саарский.
– Очень может быть, – согласился Лаудсвильский, – а разве нам не нужна передышка? Стоит, наверное, обнюхать друг друга перед тем, как снова бросаться в драку.
Собственно, никто с благородным Рекином и не спорил: ехать так ехать, чего уж там. Хуже чем есть, все равно не будет. Хуже, пожалуй, уже просто гибель. Но с мыслью о скором конце все почти свыклись.
После завершения нелегкого разговора Лаудсвильский отвел в сторону Фрэя Ульвинского:
– Я уладил твое дело, владетель. Бес Ожский не возражает против передачи замка Ингуальд твоему внуку.
Владетель Фрэй был приятно удивлен, хотя по нынешним временам и радость не в радость.
– Они не состояли в браке, – все-таки осторожно заметил он Лаудсвильскому.
– Браку помешала смерть Тора Ингуальдского. Излишняя щепетильность в нашем нынешнем положении ни к чему, благородный Фрэй. Да и кому какое дело? Ты согласен, Бес Ожский тоже. Кеннет уже подписал владетельскую грамоту на имя Тора сына Тора, а епископ Буржский ее заверил. И да здравствует новый владетель Ингуальдский. Будем надеяться, что из него вырастет такой же отважный воин, каким был его отец, упокой, Господи, его душу, ибо пал он за правое дело.
Гаук Отранский проводил посольство до реки Мги. Владетели ежились от мороза, но держались бодро. Шутили, но сдержанно. Переправа предстояла нешуточная. За неширокой заледенелой полосой их ждала неизвестность, быть может смерть. Да и унылый зимний пейзаж не располагал к шумному веселью. Все владетели были в алых плащах, отделанным беличьим мехом, и только Бес Ожский облачился в черный как сажа бараний полушубок. Витые рукояти мечей угрожающе торчали над его широкими плечами, а оскалу белых зубов меченого мог бы позавидовать и матерый волк. Странную компанию собрал под свое крылышко благородный Рекин. Ни Хилурдскому, ни Гоголандскому Отранский не верил – продадут при первой же возможности. Рекину, конечно, все равно помирать, а вот благородного Фрэя жаль. Хотя – днем раньше, днем позже, какая разница. И сам благородный Гаук, скорее всего, недолго задержится на этом свете.
Свита у владетелей была внушительной. Отранский сам подбирал самых рослых и сильных дружинников. И облачены они были в крепкие доспехи: пусть гуяры знают, что силы у лэндцев еще есть, и они дорого продадут свои жизни. На пыль в глаза и была вся надежда, да еще, быть может, на длинный