Юбилей Дьявола. Геноцид народов в КНР. Курманбек Хабибулин
страницы от тетради и написал:
Привет, Халима. Я очень рад, что
Чак снова вырвал часть другого листа. Решил, что лучше начать текст по-другому.
– Что делаешь?
– Хочу переписать.
– Поэт что ли, дописывай то, – грубо произнес мужчина.
Чак продолжил текст на первом клочке: ты жива. Со мной все отлично. Я у себя дома. Знай, что тебя очень ценю и переживаю. Все сделаю, чтоб тебя освободили и мы будем вместе. На веке люблю тебя. Очень жду.
– Достаточно!
Мужик свернул клочок текста и всунул в задний карман.
– Послезавтра снова на той скамейке в это же время будь.
– Понял! Заранее большое спасибо вам, – Чак отблагодарил еще тысячей юанями. – Когда примерно состоится суд?
– Обычно в СИЗО два месяца чалятся до суда. Бывает и по году. Как карта ляжет. Она в красной камере содержится, значит по терроризму уйдет в колонию.
– Много случаев, что оправдывают?
– Террористов не оправдывают.
– Если докажут, что невиновна. Суд же отпустит?
– При мне такого не было. Тяжелая статья. Врагов народа никогда не оправдывают.
Чак не стал дальше мусолить тему.
– Пора прощаться. Будь аккуратен. Если заподозришь слежку, не приходи на встречу. Понял? Тебя и меня пристреляют без суда.
Пройдя метров пятьдесят, Чак задумался о письме Халимы. Тяжело дышалось, вокруг мутнело. В каждой букве он ощущал непереносимые страдания. Словно бутылку в дребезги разбили об бетон и теперь собрать ее некому. До остановки было невмоготу идти. Недолго думая, развернулся и направился в магазин. Там, не поздоровавшись с продавцом, попросил налить ему полстакана водки и стакан компота.
– Малой, не многовато ли?
– Нет, я так пил уже, – соврал Чак продавцу, прикинувшись так, что с ним все в порядке.
– Ну, как знаешь.
Продавец немного не долил водку до полстакана и положил перед ним квашенную капусту с маринованным помидором.
– Помидором лучше закуси.
Чак лихо опрокинул в горло огненную жидкость и закусил помидором.
– Еще можно долить? – глубоко выдохнул из себя.
– Нет, вполне хватит тебе. Плохо станет, стошнит.
– Не стошнит, налейте еще.
Чак снова глубоко выдохнул. Продавец на отказ обрубил в просьбе.
– Что стряслось?
– Все хорошо.
Он поправил лямку сумки, расплатился с продавцом и вышел ошарашенным из магазина. Продавец сказал ему в след, что если плохо станет, чтоб вернулся обратно. Но Чак этого уже не слышал. Моментально полегчало. Прошелся бесцельно ближе к полям и присел на сумку глядя на горы. На тот момент морально сломался. Жизнь обесценилась. Окончательно решил совершить суицид если Халиму не оправдают. Верил, что есть другой мир, в котором царит только доброта и счастье. Где не существуют кровь и горе, где не нужно мириться с произволом подлости и остального зла, что напоминало бы об этой жизни.
– Не знаю теперь, как узнать о ее