Стальные псы. Владимир Василенко
стенам?
– Да не такие уж они и голые. Карнизы там. Кронштейны для подсветки. Обрешетка остекления. Но главное – фасад-то не ровный. Там всякие… архитектурные излишества. Например, ниши удобные есть, вертикальные. Отталкиваешься от одного простенка, и в аккурат допрыгиваешь до противоположного…
– И что?
– И опять отталкиваешься.
Я нарисовал в воздухе восходящую зигзагообразную линию.
– И что, вот так, без страховки? На девятый этаж? – недоверчиво скривился опер. – И все ради того, чтобы письку нарисовать на аквариуме?
– Чего не сделаешь ради искусства, – пожал я плечами.
Он открыл было рот, чтобы что-то сказать – и явно нелестное, но вдруг осекся – в кармане у него завибрировало. Он вытащил допотопный смартфон – натурально, кусок пластика с экранчиком, в который нужно пальцами тыкать. На НКИ – нейрокомпьютерный интерфейс, вживляемый прямо в височные доли мозга – у него, видно, денег не хватает, с его-то зарплатой. А может, он из тех ретроградов, что предпочитает не совать себе квантовые процессоры в мозг. Таких тоже немало, особенно среди старперов.
– Да… Да… В смысле?! Да они там что, совсем… Ладно, понял… Да понял я, понял!
Он зло взглянул на меня и, ни слова не говоря, поднялся и пошел к выходу. Но, уже приоткрыв дверь, вдруг снова захлопнул ее и, вернувшись, навис надо мной, упираясь руками в стол.
– Повезло тебе в этот раз, Князев. Но ты учти – если такие фокусы не прекратишь, то все равно плохо кончишь. Это я тебе от души говорю. Завязывай!
– Конечно, мамочка, – согласился я. – А что случилось-то?
Капитан скрипнул зубами, но сдержался.
– Какой-то хлыщ из «Обсидиана» приперся. Сообщил, что никаких обвинений против тебя компания не выдвигает.
Вот так поворот! Сморщившийся было шарик моего настроения снова воспрял, раздуваясь от радости.
– Ты особо-то не лыбься, – слегка охладил меня капитан. – Он с тобой сам переговорить хочет. Сейчас будет здесь. Но ты мне вот что ответь. Не для протокола. Просто любопытно…
Он наклонился еще ближе, шибанув запахом табака и дешевого одеколона, и заговорщически прошептал:
– Так всё-таки – на хрена?
Я только улыбался.
– Все просто, капитан. Это челлендж, – раздался за его спиной мужской голос.
Полицейский недовольно поморщился и обернулся.
– Чего?
Вошедший в комнату для допросов мужик мог бы запросто играть Джеймса Бонда. Безупречный дорогой костюм сидел на нем, как влитой, подчеркивая осанку и атлетическое сложение. Во всем – во взгляде, в интонациях, в походке – чувствовалась уверенность и сила. Но не грубая, как у каких-нибудь тупых качков-охранников, а этакая спокойная, дремлющая.
Хозяин жизни, мать его. Меня такие почему-то жутко раздражают. Но я внутренне одернул себя. Хватит, Стас. Терпи. И так сегодня по краю ходишь.
– Модно это сейчас у молодежи, – пояснил гость, подходя к столу. Не сделал ни жеста, но капитан послушно отстранился, пропуская его. – В закрытых группах в соцсетях