Принцесса из борделя. Олеся Рияко
свидание выписали. Причем одновременно.
Поскрипела, побоялась еще немного на своей кухоньке и пошла. Любопытство ж хуже угря в штанах – о том каждому известно!
В доме удовольствий нельзя без потайных ходов – как же без этого любовника тайно вывести? Ведь бывает и так, что к одной прекрасной девице кровные враги ходят и о том не знают. А если девица поумнее, то и знают, да каждый думает, что другой не знает и от того наслаждается этим своим, якобы, сокровенным знанием, да и платит больше, разумеется. Другими словами, в «Лиловой Розе» ходы и подслушки были так или иначе в каждой комнате и даже в некоторых уборных.
Я вышла во двор и, пройдя через подвал, поднялась в схрон под большой лестницей, которая устремлялась из гостиной прямо к верхним опочивальням. Там, за ступенькой, был удобный заступ для открытия незаметной щелки из которой замечательно было видно располагавшиеся напротив лестницы столики с угощениями и диваны вокруг них, на которых расположились наши гости.
Я устроилась поудобнее и прислушалась, благо акустика в нашей гостиной была замечательной.
– … и потом Луций такой говорит мне: «Но, мой король, это же просто селедка»!
Развязка шутки, рассказанной Генрихом Третьим, вызвала очень бурную реакцию: все смеялись, буквально, надрывая животы… почти все – не поддался настроению лишь мужчина с седыми волосами ниже плеч. Он просто сдержанно улыбнулся.
Меня от этой улыбочки молнией по позвоночнику пробило! Ведь это был тот самый колдун, и от его безразличного ледяного взгляда просто бросало в холод – весь какой-то вытянутый, элегантный, суховатый еще бы уши ему острые и точно выйдет Чернолесский эльф. А может он и есть?!
Пригляделась – нет. У эльфов мало того, что уши острые, еще ведь и пальцы длиннее, чем у людей, будто в них на сустав больше, а этот держал свой бокал шампанского вполне обычным мужскими руками.
Другие гости все не унимались, особенно мадам Кардамон:
– Ой, селедка, не могу! Это же надо вам, господин Луций, такое сказать! – Колдун улыбнулся на ее реплику уже совсем не благожелательной улыбкой, но наша мадам была не дура и все сразу же поняла. Это она в самом деле так почву прощупывала.
– Ну, что же… начнем-с? – В нетерпении потер Жоржетт свои маленькие, увенчанные золотыми перстнями, ручки. – И подавайте нам лучших! Лучших своих роз, мадам Кардамон.
Думаю, и говорить не стоит, что все было уже давно готово к этому пожеланию венценосного гостя.
Началось представление, которое я отчасти не видела, но мне и смотреть-то не нужно было, потому как я сотни сотен раз присутствовала на его репетиции.
Выйдя на верхний балкон, по лестнице начали по очереди спускаться девушки – все как на подбор красавицы и прелестницы на совершенно любой вкус. Всего в «Лиловой Розе» было двенадцать цветков.
Они ступали босыми ухоженными ножками по мягким коврам, завораживая своими струящимися одеждами и длинными волосами. Каждой было подобрано свое особое платье, которое