Колесо Судьбы. Анна Игоревна Рудианова
Уж очень она обоих любила.
Во время беременности мать начала меня активно обучать «женским» ремеслам. Я научилась танцевать с веером, шить, очень плохо разбираться в растениях, щипать огромную лютню. Попыталась пару раз на ней сбрямкать "Группу крови". Я в прошлой жизни на гитаре не играла, и в этой, судя по лицу учителя, тоже не выделялась талантом.
Братишка рос не по дням, а по часам. Радостные родители подрядили Ватару учить еще и брата, но мелкий пока набирал только жирок.
Второй принц очень ревновал меня к Икогаве. Я же от всех сбегала на урок к своему любимому учителю, или просто пряталась, зачитываясь рисунками на свитках.
Еще параллельно составляла словарь кокуго. Многозадачность – наше все. Писать кириллицей я опасалась, так что парой сама не могла понять, что изобразила.
***
Потихонечку я вводила блага цивилизации в нашу размеренную жизнь.
Мы построили с отцом летний душ, кабинку туалета с выгребной ямой. В нашем доме отказались от горшков, и всем запретили гадить прямо во дворе.
Намастерили парочку ложек, вилок.
Сделали нормальный совок.
Все эти маленькие радости сделали жизнь неожиданно комфортной и почти цивилизованной.
Мы жили на территории императорского сада – большого города для людей, обслуживающих дворец. Сравнительная бедность моей семьи объяснялась тем, что отец стал начальником охраны, только пять лет назад, после того как спас императору жизнь при покушении. Когда группа убийц из империи Чосон пыталась зарубить властелина Ямато, он убил аж трех ниндзя и принял в свое тепло лезвие одного из нападавших, закрыв императора. А до этого он жил простым самураем – охранником. После покушения, император даровал отцу титул – и записал фамилию Кён в список благородных. Теперь отец мог претендовать на место в Сёгунате и жениться на дочери Благословенного жителя.
Как говориться: из грязи – в князи через постель. В смысле, через больницу.
В одну из прохладных весенних ночей я подскочила от дикого грохота. Стены тряслись, татами прыгал по полу, как кенгуру.
Схватила одеяло и выскочила на улицу. Служанки сноровисто выносили вещи из дома. А отец осматривал маму и Икогаву. Увидев меня, он накрыл нас всех одним одеялом и пошел проверять жилище. Мало ли, кто остался.
Брат не плакал, воспринимая землетрясение, как совершенно обычную вещь. Хотя для него оно, как и для меня, было первым.
Вот и объяснилось отсутствие, какой-либо мебели в доме: мы ели за котацу – очень низким столиком. А спали на раскатанных татами, на день пряча их в нишах у стен.
Удивительно, что конструкция из дерева и ткани, служившая нам домом, перенесла шестибальные толчки очень спокойно. Видимо, легкость каркаса позволяла выдержать ненастье, а вот каменный дом рассыпался бы.
Мы провели на улице всю ночь, опасаясь возобновления землетрясения. Только утром служанки начали потихонечку затаскивать вещи обратно. Я облегченно вздохнула: никто не пострадал. Только