Шиворот-навыворот. Виктория Волкова
промямлила Ольга Николаевна.
– И Лилю я хорошо помню. Уж она бы точно замуж за уголовника не пошла!
Маринкины родственницы опять припали к экрану. Там снова показывали вдову Иштвана Цагерта, идущую по тому же длинному коридору среди каких-то людей. Камера немного поменяла ракурс, коридор сменился просторным холлом, и теперь Лиля шла уже не одна, а обнявшись с девочкой или, скорее, с девушкой лет четырнадцати. Камера на доли секунды выхватила перепуганное, по-детски наивное лицо, обрамленное каштановыми кудряшками.
Ивану почудилось, что ему дали под дых, потребовалась вся сила воли, чтобы скрыть от окружающих бьющие через край эмоции.
– Ой, а это кто? Света? Какая большая! – всплеснула руками Эльвира. – И хорошенькая!
– Ага, словно кудряшка Сью! – поддакнула Марина.
– Что-то она не похожа ни на Лильку, ни на Иштвана, – заметила наблюдательная Нина.
– Ну да! У нее глаза, наверно, Лилькины, – согласилась Марина. – А Иштван, как и рядом не стоял.
Иштван Цагерт был высокого роста. Широкие плечи и тонкие пальцы, как у музыканта, нервное смуглое лицо, нос с горбинкой, черные глаза и черные как смоль волосы, подстриженные каре и зачесанные назад. «Они с Лилькой должны быть примерно одного роста», – мысленно отметил Иван.
– Конечно, не стоял, – медленно сказала бабушка Ксеня, до этого мирно дремавшая на диване. – Света ему неродная дочь. Но теперь, когда Иштван умер, это уже не имеет никакого значения.
– Мама! Ты чего? Выпила много?! – Эльвира Анатольевна даже привстала от изумления.
– Старческий маразм, – усмехнулся Сергей Владимирович.
– Ничего не маразм, Сережа! Я еще, слава богу, все помню и не забываю ключи от квартиры в замочной скважине подобно некоторым умным академикам, – отрезала бабуся.
«Один ноль в пользу бабки!» – мысленно прокомментировал Иван. Маринкин отец вечно что-нибудь терял: то ключи, то важные документы. Потерянные зонты, зажигалки, авторучки просто не поддавались подсчету. Приходилось менять замки, искать по таксопаркам папки и портфели. За отчетные два года это стало прямой обязанностью Ивановой службы безопасности.
– Когда девочке исполнилось три года, – продолжала старуха, – они обратились ко мне.
Ксения Георгиевна Сердюкова была профессором, доктором медицинских наук и признанным светилом в области гематологии.
– Зачем вы едете к нам, ведь у вас в городе работает сама Сердюкова? – спрашивали московские врачи у приехавших на консультации.
– Диагноз оказался неутешительным. Почти полное отсутствие эритроцитов в крови. Я даже вызвала инфекциониста, чтобы отбросить подозрения на мононуклеоз. Настоящее наследственное белокровие. И Иштван, и Лилечка сильно переживали. Конечно, я поинтересовалась, но у них в роду никто не болел малокровием. Это же только наследственность! Я еще детьми знала обоих, их семьи. Для меня это было большим горем как для человека и еще большей загадкой как для врача.
– Мам, это еще ничего не доказывает. И потом, с таким диагнозом