Вишневое послевкусие. Мари Вайлет
столик. – Вы его близкий друг.
Губы Мэлтона расплылись в довольной улыбке, и он сделал глоток.
О существовании загадочного друга Эрнеста я знала еще с первых месяцев нашего знакомства. Эрнест мало говорил о нем, но всегда с любимой мной теплотой в голосе.
Они были близки с самого детства, но, когда Эрнест окончил университет, его отец умер от затяжной болезни и наследнику пришлось принять ответственность за отцовский титул.
Эрик же, по словам моего возлюбленного, выбрал другой жизненный путь, отдавшись музыке, и их общение пошло на убыль. Они переписывались время от времени, но я всегда считала, что любые отношения на расстоянии имеют свойство остывать. Эрнест держался другого мнения: хотя в его тоне иногда и сквозило сожаление, он продолжал верить в их с Эриком дружбу.
Я ухватилась за шанс продолжить начатый разговор и добавила: – Эрнест всегда мало рассказывал о вашем знакомстве.
Эрик ждал этого от меня.
– Мы выросли вместе, – начал он, – наши родители дружили, мы учились в одной школе, после –окончили один университет. Будь один из нас прекрасной леди, получилась бы неплохая история любви, не находите? – он весело хмыкнул.
– А после университета вы покинули Британию, – закончила я, и Эрик многозначительно кивнул. – Что заставило вас уехать?
– Поиски лучшей жизни, разумеется. Разве это не очевидно, леди Лоттен?
– И вы нашли ее, мистер Мэлтон?
– А вы?
Я задумалась над ответом. А он не сводил с меня проницательных глаз.
– Конечно, да, – стараясь скрыть свое смятение, я добавила: – Но очевидно, что мне просто повезло.
– Не верю в везение, удачу и случайности, – он наконец отвел глаза в сторону приоткрытого окна.
Стрелки на часах наползли друг на друга, и кукушка пробила полдень.
– У вашего скептицизма имеется причина? – осторожно спросила я.
– Я привык думать, что каждая случайность – результат определенных действий, а удача – заслуги за упорную работу. В наше время глупо верить в силы небесные.
– Вера облегчает жизнь, – я невинно подернула плечами и взяла в руки свою чашечку.
– Вы христианка? – от его неожиданного вопроса я встрепенулась.
– Католичка.
– Луиза Арвель, смею предложить, не в восторге?
–Мы стараемся не делать этот разговор темой семейных ужинов, – будто бы меня должно заботить чужое мнение. – Что насчет вас?
– Я агностик, кажется, так это называется?
– Верите в Создателя, не привязываясь к религии?
– Исповедую религию той страны, в которой даю концерты.
На секунду мне показалось, что в словах мистера Мэлтона снова сквозит сарказм. Но он лишь безучастно уставился в свою чашку и поджал аккуратно очерченные губы.
Наш разговор нарушило вторжение Беатрис. Она горделиво впорхнула в комнату в своей грациозной манере, одетая в платье в черно-белую клетку, подвязанное кожаным ремнем на пряжке. От нее приторно