Антиваксеры, или День вакцинации. Павел Концевой
указание слушать и запоминать все, происходящее в партии, но самому ничего не предпринимать до встречи со связником, который назовет пароль и передаст Кузнецову дальнейшие указания.
Попутно полицейский придумал для новоявленного агента легенду, объясняющую его необычное освобождение необходимостью выполнения работ по демонтажу скоб с памятника вакцинаторам, и велел ему прийти завтра к десяти утра в мировой суд за приговором. По большому счету майор Антонов завербовал Кузнецова не ради выполнения какого-то конкретного задания, а скорее из-за неплохой премии, которую платили за каждого нового агента. Для экстренной связи он заставил Олега заучить наизусть свой личный номер телефона, но совершенно не ожидал, что всего через три дня его протеже позвонит ему и напросится на встречу.
– Давайте с самого начала, – сказал следователь, – рассказывайте все по порядку.
Олег заговорил.
– В понедельник утром я получил в суде приговор, а потом меня вызвали в штаб партии, где устроили еще один суд. Следа от инъекции наша врачиха не обнаружила, поэтому в мою легенду поверили. А когда все разошлись, Иван Иванович сказал, что скоро даст мне очень важное поручение, но перед этим я должен пройти проверку.
– Да, – кивнул полицейский, – мы прошлый раз говорили с Вами про возможность подобного развития событий. Секретарь антиваксеров любит такие шутки. Хотя странно, что он решил устроить проверку именно Вам.
– Ничего себе шутки! – воскликнул Олег, – он велел мне убить Бабушкина!
– Вот это уже необычно, – согласился Антонов, – как правило роль людей, которых требуется ликвидировать, исполняют сами члены партии.
– Да, Вы говорили, я помню. Я даже расстроился, когда услышал его имя – думаю, неужели Андрей Николаевич антиваксер? Быть этого не может!
– А Вам то, что переживать, если Вы сами из их компании?
– Ну просто я его знаю, он живет, то есть жил, недалеко от меня, на соседней улице. Когда Зарю эту снова начали выпускать, я все думал – какой талантливый человек, хоть и враг, но ведь достоин уважения! А он вдруг оказался предателем…
– В жизни и не такое бывает, – успокоил Кузнецова собеседник, – продолжайте, Олег Спиридонович.
– Так вот, вчера в десять вечера мы пришли к нему в подъезд, надели маски, перчатки, потом Штык позвонил в дверь…
– А кто такой Штык? —перебил следователь.
– Не знаю, робот какой-то, я его видел всего несколько раз, он совсем недавно в партии. Он пошел вместе со мной к Андрею Николаевичу.
Полицейский что-то записал в ежедневнике, а Олег продолжал.
– Бабушкин открыл, Штык его оглушил и потащил в зал. Там привязал к стулу, рот заткнул кляпом, – Олег вспомнил себя самого в таком же положении во время партийного суда, и у него сердце защемило от внезапно нахлынувшей, но несколько запоздалой жалости к Андрею Николаевичу.
– Я начал читать приговор, а с редактором случилась истерика. И Штык сразу-же сунул мне пистолет, наверное, хотел поскорей все закончить, – тут агент неожиданно заревел, а слезы