Пристав Дерябин. Пушки выдвигают. Сергей Николаевич Сергеев-Ценский
о Маньчжурии было ему неприятно, и он постарался спросить, как мог, непринужденно:
– А вот как вы очутились здесь, а? Что я тогда попал в Маньчжурию, – это было вполне естественно, а что вы и через девять лет не исправником стали, например, а все тем же приставом остались, это уж…
– Тем же приставом! Каков? – перебил его Дерябин. – Да-ле-ко не тем же, милый мо-ой!.. Здесь я только на короткое время: стаж прохожу, как теперь стали выражаться!.. Исправ-ни-ком чтоб! Удивил!.. На черта мне исправником быть в каком-нибудь Кабыздохском уезде, когда я через два-три месяца помощником пристава столичной полиции намечен быть!.. Я сейчас – надворный советник, а тогда подполковник буду и на дальнейшее производство получаю права, а? Что? Карь-е-ра? – выкрикнул Дерябин ликующе.
– Карьера, да, – согласился Кашнев, а Дерябин продолжал упоенно:
– Года через три-четыре, – смотря по службе, – я уж буду пристав, то есть полковник! А это значит что, а?.. Значит это, что в отставку выйду я не иначе, как генералом, – вот что это значит, милый мо-ой!.. А вы мне – исправника в Чухломе!.. – И так это его развеселило, что он даже снисходительно захохотал.
– Но все-таки почему же именно здесь проходить вам надобно стаж? – полюбопытствовал Кашнев недоуменно.
– Вот тебе раз! Почему здесь? Да потому, – простота вы, – что через Симферополь государь в Ливадию следовать изволит, – вот почему! И он сам должен меня видеть, и министр внутренних дел, и вся вообще свита! В столичную полицию попасть, – это без протекции, разумеется, – это в прикупе все четыре туза чтоб, – вот что это такое «столичная полиция»!
– Однако кем-то из вышестоящих, выходит так, вам это уже обещано, значит? – спросил, чтобы все было для него ясно, Кашнев.
– Ну, а как же иначе? Служба моя была замечена там! – Дерябин поднял указательный палец. – И в девятьсот пятом году и позже… И ей подведен итог… В сумме получилась – столичная полиция…
– Так что Симферополь для вас это как бы трамплин, что ли, для прыжка вверх?
– Трамплин, да, вот именно, да, совершенно верно, – подхватил Дерябин. – Однако и вы, как я слышал, перешли сюда из Полтавы, где служили в акцизе, в каких же именно целях, как не в целях карьеры?
– Ну, какая же это карьера – помощник присяжного поверенного! – улыбнулся Кашнев, не удивляясь уже его осведомленности. – Разве можно ее сравнить с вашей? «Не нынче завтра генерал!»[3].
– Это… из какой-то пьесы вы, но ко мне подходит вполне! – как бы не заметив колкости в словах Кашнева, воодушевился Дерябин. – Вот, например, ожидается проезд через Симферополь королевы греческой с большой свитой в Петербург. Кого же назначить для встречи ее на вокзал, на дежурство? Только я и получу это назначение, как самый представительный из всех! Факт, я вам говорю!
– И ни акцизных чиновников, ни адвокатов на это торжество не пригласят, в чем я уверен, – не удержался, чтобы не вставить, Кашнев.
– Ну еще бы вас пригласили! – не сбавил тона Дерябин. – А могли бы, могли бы, – факт!.. – И добавил вдруг, точно
Слова Фамусова о Скалозубе из второго действия комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума».