Динуар. V. D.
еще раз – ха. Вот уж действительно денек.
Они подошли к тому, что могло быть рабочим местом Петера. Моттс уселся на стол и начал весело болтать ногами. Поблизости действительно никого не было.
– Мне нужно взглянуть на парочку бумаг из… – начал Кравитц.
– Обожаю Де Хэвилленд, – перебил бесстрашный счетовод. – Ее роль в «Каждому свое» – подлинный шедевр. Какая игра, какие оттенки драмы! Некоторые предпочитают Джоан… но нет, нет, это просто смешно!
Единственная Джоан, которую мог бы предпочесть сыщик, это бывшая подружка Холланда. Та еще сука.
– А?
– Ну же, Ленни, скажи, что тебе нравится Фонтейн, и мы как следует поспорим! – продолжил нести чушь коротышка. – Потому что разговоры о кино – это единственное, чего ты добьешься этим поздним визитом.
Как же он бесит. Хуже любой Дросс. Кравитц выразительно посмотрел на свой кулак.
– Можешь меня бить, Ленни. Можешь меня убить. Серьезно, ни в чем себе не отказывай. Того, что сделает со мной миссис Флэнаган, тебе все равно не дано.
– А?
– Моральные принципы не позволяют.
Смешно.
– Мои моральные принципы давно размыты.
– А у нее их нет. Чуешь разницу?
«Ты не получишь от них ни слова», – сказала клуша, едва не выползая из платья. Сыщик вздохнул. Каждый шаг в этом про́клятом деле давался с большим трудом. Дросс закидала бумагами, нищий едва не обоссал. Где это видано, чтобы бродяги мочились на честных за’аров? Краун чуть не проделал в груди сквозное отверстие, размером с Польшу, а теперь и этот бумагомарака артачится… Вдруг что-то шевельнулось возле безразмерной штанины Стегманна. Неужто пресловутый Петер ныкается под столом?
– Это не то, о чем ты думаешь, – предупредил реакцию сыщика коротышка.
– И что же это? – Кравитц небрежно направил револьвер на звук.
– Это Освальд.
– Ну так скажи Освальду, пусть выходит.
– Эй, Освальд, приятель, вылезай, – нехотя позвал банкир.
Из тусклого мрака тут же вынырнула любопытная головка. Насыщенно синяя, как ночное море под вспышкой молний. Геккошка37. У Лори был такой же, только песочный. На вкус Ленни, они слишком жизнерадостные. Зверек легко вскарабкался по брюкам и уселся рядом с хозяином.
– Что еще за хрень?
– Это геккон, – обиженно ответил Стегманн. – Эрл кошта38, берлинская лазурь , очень общительный.
Освальд улыбнулся и приветливо вытянул вперед лапку, словно здоровался.
– Не при посторонних, – строго сказал Моттс. – Мы это обсуждали.
Освальд недоверчиво посмотрел на сыщика.
И чего это я посторонний?
– Знаешь, они удивительные создания…
– Хей, Стегманн, смотри что у меня тут. – Надо быстро заткнуть парня прежде, чем он унесется в дебри гекконоведения. – Держу пари, вам с лазоревым коштой понравится, – Кравитц протянул сложенные листы банкиру.
Его крапленый козырь в этой идиотской игре.
– И что это? – Когда
излюбленные домашние питомцы за’аров, размеры выведенных видов могут достигать полутора футов в длину
порода и окрас соответственно