Половинка чемодана, или Писателями не рождаются. Галина Врублевская
непреодолимой сложностью.
Лето, как назло, выдалось холодным. Мне помнятся наша огромная неуютная комната, с бревенчатыми стенами, уплотнёнными серым мхом; черновой дощатый пол со щелями, сквозь которые тянуло холодом из неотделанного цокольного этажа. Помню и себя: стройная ещё молодая особа с короткой стрижкой – впервые подстриглась коротко ради удобства ухода за собой. Ведь мне, городской женщине с двумя детьми, приходилось метаться между керосинкой, печью и тазом с грязным детским бельём. Викочке исполнилось полтора года; Жанночка в тот год собиралась идти в первый класс. Вичку запомнила как неуклюжую малышку, укутанную всегда в нескладную шерстяную (сама связала) кофту и великие ей колготки, сползающие по ногам гармошкой. Эти колготки давно потеряли свежесть и цвет, потому что перешли ребёнку от старшей сестры. Да, с погодой в то лето не повезло! Так что и шестилетняя Жанча пробегала всё лето в синем вельветом платьице с длинным рукавом. Обе то заливались кашлем, то захлёбывались соплями, вылетающими из носа. И каждый вечер мы с подругой Людмилой, засыпав в нутро печи порцию мелко дроблённого угля, разжигали в ней огонь, чтобы чуть-чуть согреть продуваемый сквозняками дом.
Половину дня приходилось проводить в полутёмной кухне, её мы делили с Людмилой на двоих. Мы варили каждая на своей керосинке кашу, суп, компот или кисель. У Люды на тот момент была только одна дочка, ровесница моей младшей, её звали Юля. Будучи от природы медлительной, начинающая тогда полнеть Людмила часто сидела на похудательной диете и еле справлялась с одним ребёнком, стараясь всё приготовить по правильным рецептам. Иногда у нас возникали мелкие споры, связанные то с уборкой мусора, то с запахом от подгоревшей сковороды, то с расходом воды, – её приносили по очереди в вёдрах из колодца. У каждой из нас на кухне постоянно подгорала каша или убегало из кастрюли молоко, заливая фитиль керосинки.
Кстати, именно молоко и стало главным бонусом, склонившим нас снять тот недостроенный и неуютный дом. Во времена всеобщего дефицита – то был конец 70-х годов – купить разливное молоко в магазине было трудно. За ним стояли двухчасовые очереди, и оно могло кончиться перед носом. Но у нас молоко было всегда! Мы получали его, как тогда говорили, по блату. Утром заносили с чёрного входа в подсобку магазина свои два бидона, отдавая их продавщице. На столе в подсобке стояло несколько белых, чаще двухлитровых, бидончиков: у каждого из продавцов было много блатных покупателей. На каждый бидон хозяева привязывали к ручке бантиком разноцветные тесёмки, чтобы отличать своё имущество. В удобное время я или Людмила забирали оба бидона и приносили их домой. Такое счастье нам было даровано за то, что мы сняли недостроенный новый дом у этой продавщицы. Сама хозяйка проживала в другом месте.
Наш быт оказался очень непростым для горожанок, привыкших дома к газу и водопроводу, но ради детей мы готовы были на всё. Девочки всегда были на глазах: то орудовали совочками в песочнице на солнечной полянке, то бегали