Невеста с аукциона. Шарлиз Шелдон
буду защищаться ею до последнего.
– Не слушайте ее, – залебезила мать, – Сама не знает, что говорит. Это от счастья, Генрих Эдельбертович!
– Катя, не позорь нас, – холодно и отстраненно попросил отчим, – Генрих Эдельбертович – твой будущий муж. Ты должна во всем его слушаться и не перечить.
– Вам оно надо? – я посмотрела на Амирова бешеной кошкой, – Серьезно думаете, что я буду вас слушаться и не перечить? Найдите любую другую девушку, которая захочет за вас замуж! Поверьте, это только начало, дальше будет еще веселее. Лучше убейте сразу!
Во взгляде старика на мгновение проскочила растерянность, но он быстро взял себя в руки. Широкое круглое лицо недовольно нахмурилось. Глаза метнулись к отчиму. В них читалось сомнение.
Я замерла, наблюдая за этим. Ну же, прими правильное решение. Ни к чему тебе такие проблемы на старости лет.
– Дмитрий, Сергей, – вдруг позвал Амиров.
В гостиную незаметно проскользнули два бугая с каменными лицами. Они мазнули по мне взглядом, но ни один мускул не дрогнул.
– Посадите девушку во вторую машину, – приказал гость, кивая на меня, – Аккуратно! Без применения силы. А ты, – он повернулся ко мне, – Не хочешь по-хорошему, значит будем воспитывать тебя.
– Нет, – прошептала одними губами, – Вы не посмеете! Мама, сделай хоть что-нибудь… За что ты так со мной?!
– Доченька, ты будешь счастлива! Мы будем навещать тебя с Витюшей, – радостно пропела она.
– Только, если Катя будет хорошо себя вести, – отрезал Амиров.
Я вцепилась в стол, наблюдая как эти уроды подходят ко мне. Из глаз уже вовсю текли злые слезы отчаяния. Еще немного и я разревусь окончательно. Сердце болезненно сжалось, будто его протыкают острой длинной иглой.
Мужчины взяли меня под локти и попытались оторвать от стола. Но я крепко в него вцепилась.
– Нет, нет, нет, – твердила, как заведенная.
Дмитрий с Сергеем бросили настороженный взгляд на Амирова, и получив от него молчаливый кивок, просто подняли меня на руки и поволокли на улицу. В моем клоунском наряде, без личных вещей и дорогих сердцу безделушек. Забрали, как щенка из приюта.
– Не сопротивляйтесь, – жестко предупредил то ли Дмитрий, то ли Сергей, – Вы навредите сами себе.
Я вырывалась и пыталась освободиться из захвата, но сильные руки железной хваткой держали мое ослабевающее тело. Перед глазами все сильнее темнело, а в ушах становился громче тонкий писк вперемешку с шумом. Движения собственных рук постепенно замедлялись, пока они не повисли плетью под неподъемной тяжестью.
– Она теряет сознание, – крикнул мой мучитель, оборачиваясь на спешащего следом Амирова. Тот шел, грузно переваливаясь, не сводя взгляда с моих свисающих ног в красных колготках.
– Клади назад и поехали, – приказал Генрих Эдельбертович, – Вызови врача домой.
Это было последнее, что я услышала, когда закрыла глаза и провалилась в спасительную темноту. Где-то в ней, далеко-далеко, мой папа тихо шептал мне ушко, что я сильная у него, что я справлюсь. Он