Я родом из страны Советов. Иван Георгиевич Кулаков
– тогда преследовали не только родителей, но и их детей, всех в Сибирь ссылали. Были среди родителей и генералы, которые тогда уже работали… Их семьи жили в больших пятиэтажных красных домах, там были замечательные квартиры, ванны с душем, отдельные комнаты для занятий спортом. Я как-то попал в друзья к одному мальчику из такой семьи, ходил к ним в дом. Его отец тогда подарил ему две пары боксерских перчаток, чтобы он со мной мог упражняться. И вот мы после занятий ходили к нему домой и начинали там боксировать… Выходит, я там у него был как груша, как мальчик для битья. Тренировался он на мне. Правда, я один раз разозлился и чуть его с лестницы не спустил…
В своей прошлой школе мы считались средниками, а здесь лопухи-лопухами оказались. Мне было стыдно даже стоять у доски и отвечать – я двух слов связать не мог – и, конечно, здорово отличался от других учеников. И мы всегда отдельно держались от остальных. А я так там плохо учился, особенно по литературе и русскому языку, что мне даже стыдно было приходить на урок. В конце концов я решил просто учить все наизусть. Вот зададут по литературе прочитать что-нибудь к уроку, чтобы пересказать потом, так я все это наизусть заучивал. Но все время получалось так, что я выучу наизусть, а меня не спросят, снова выучу – и опять не спросят. Я приходил раньше в школу. А там была эта нянечка, которая у нас одежду принимала… Я ей и пожаловался, а она, видимо, все учительнице и рассказала. В общем начали спрашивать меня. Дело дошло до того, что я «Слово о полку Игореве» наизусть выучил… Какой-то человек из нашего класса и сказала учительнице, что кто-то выучил все наизусть, учительница сразу: «Кто выучил наизусть?» – «Я!», – говорю. Ну, на меня и перестали как на отстающего смотреть. А Мишка «Евгения Онегина» наизусть выучил наполовину… Вообще он в физике хорошо очень разбирался, в восьмом классе уже собирал радиоаппараты, правда, не очень хорошие, но сам Мишка был уже на виду. И это ему потом очень помогло, потому что на фронте он сразу попал в какую-то дивизию, где радиоделами и занимался. И он выжил. А если бы в пехоту пошел, так его сразу бы убили…
В этой же школе был кружок самодеятельности… Преподавал там заслуженный артист МХАТа – солидный человек. Несколько раз мы по его рекомендации во МХАТ ходили, а в школе постановки делали. В «Борисе Годунове» есть сцена в Карчме с Гришкой Отрепьевым, так я там одного дьячка играл, который, правда, молчал постоянно – я там и сказал-то всего несколько слов. Еще играл Добчинского в «Ревизоре», а в «Женитьбе» Гоголя – Павла Ивановича Яичницу. Мама мне тогда «живот» привязывала. Смеялись, конечно, надо мной: лицо-то молодое было, а живот большой… Ну не признавали во мне Яичницу.
Учителя в той школе действительно хорошие были. За полтора года, что там проучился, я возвысился намного над другими ребятами – про себя так почувствовал. И мама с папой говорили, что я совсем переменился. И с девушками стал вежливо так разговаривать, обороты речи совсем другие использовать… Все время «спасибо» да «пожалуйста»…