Дарители: Дар огня. Короли будущего. Игра мудрецов. Земля забытых. Сердце бури. Екатерина Соболь
валил крупными, частыми хлопьями, так что Генри уже не различал лиц – просто что-то разноцветно-белое, беспокойно движущееся на месте. От нескольких ударов он успел уклониться, но тут кто-то бросился на него сзади, и Генри рухнул лицом вниз, сбив пару человек с ног. «Ты трогал мою дочь, тварь, ты убить ее хотел!» – закричали ему в ухо. Генри ударил локтем назад, перекатился и вскочил на ноги, и хмурый бросился на него снова. На этот раз Генри был готов, он ушел от удара и врезал в ответ. Хмурый отшатнулся, но тут же снова бросился в драку яростно и неумело. Вокруг взревели, будто заражаясь его яростью, и Генри вздохнул. Сами напросились.
Он успел отшвырнуть от себя человек пятнадцать, когда его ударили по голове чем-то тяжелым с такой силой, что на секунду все вокруг потемнело, а когда прояснилось, он лежал, вжимаясь виском в снег, его пинали со всех сторон, кричащие маски нависали сверху. Генри почти удалось подняться на колени, когда, расталкивая всех, к нему с ревом пробился толстяк, навалился сверху и занес кулак. Генри вывернулся, сбрасывая его с себя, и кулак врезался в землю. Нельзя, чтобы к нему прикоснулись голой рукой, – он понятия не имеет, что тогда будет, даже отец никогда так не делал. Генри перекатился, наталкиваясь на чьи-то пинки, но его прижали к земле, наступили на руки. Он забился – бесполезно, держали крепко. Снег оседал ему на лицо, короткие, легкие уколы холода. Толстяк снова занес кулак, и в эту секунду Генри наконец так испугался, что кровь за секунду разнесла страх по телу, до кончиков пальцев, он зажмурился, времени ни на что больше не было, оно закончилось, и тут…
Генри обдало жаром, толстяк слетел с него, а толпа рванулась в стороны, расползлась, как старая ткань. Сразу стало легче дышать, Генри запрокинул голову, пытаясь оторвать ее от земли, и зубы у него стукнули так, что он прикусил себе язык.
Толстяка прижимало к земле странное существо, похожее на волка, – темно-серое, как сгустившаяся тень, а под этой оболочкой, внутри, тлел огонь. Неподалеку прямо из-под снега вылезла птица, рядом – кабан, и Генри наконец понял, из чего сделаны эти существа. Это не тени – это пепел. Они словно откапывали сами себя из-под земли, появлялись там, где только что был ровный снег. Птицы, волки, лисы из пепла, с теплящимся внутри огнем. Но двигались они, как настоящие. Заяц прыгнул на ближайший навес, тот занялся пламенем. Лиса бросилась переворачивать прилавки, заметалась между ними как безумная. Волк стоял над толстяком, прижимая его передними лапами к земле, тот вопил – на нем тлела одежда, – а волк повернулся и уставился на Генри.
Крик разрастался, катился по площади, как огонь по сухой траве. Люди наталкивались друг на друга и кричали, многоголосо, жутко, а существа наступали на них. Раздался жаркий треск: занялось деревянное крыльцо одного из домов, потом на ком-то из людей загорелась одежда, и Генри вжался спиной в снег, от страха он не мог даже двинуться, кровь из разбитого носа стекала в рот, мешала дышать, а волк все ждал, глядя на него. Генри, спотыкаясь, поднялся на ноги: раз эта тварь хочет драки, пусть получит. Он уже понял: