Надежда и отчаяние. Егор Букин
крепким запахом табачного дыма. Я спросил есть ли кто-нибудь дома. Через минуту вышла низкая женщина. Она шла медленно, но, увидев на входе сидящего мужа, вскрикнула и кинулась к нему.
– А! – кричала она. – Вернулся, негодник! Где деньги? Где? – Она в отчаянии начала выворачивать его карманы, но ничего в них не обнаружила. – Ничтожество, где деньги? Говори! – Ее голос дрожал. Кажется, она сдерживала слезы. Женщина положила руки на голову. – О, Боже, за что же такое наказание?
Она ударила со всего маха его по щеке. Шалопаев повалился на бок, что-то буркнув.
– Все пропил! Все! – кричала женщина и, держа мужа за воротник, трясла его.
– Да, да, пропил! – громко и яростно заскрипел вдруг Шалопаев, толкая жену. Та чуть не упала.
Я нашел в кармане всего лишь сто рублей, но все равно положил их на столик в прихожей. Там мое внимание привлекла фотография этой самой женщины и девочки лет пятнадцати, чье лицо мне показалось до ужаса знакомым. Но времени рассмотреть ее не было. Я попрощался и поспешил уйти.
Даже я сам не могу дать себе определения. Кажется, я ужасно не люблю людей и совершенно равнодушен до их неприятностей, но в то же время мне жалко их, жалко их всех, черт побери! Во мне как будто два противоположных характера живут и попеременно вселяется то один, то другой.
Остаток дня я бесцельно бродил по улице и бесцельно просидел дома. В течение этих дел на меня, как обычно, нападал сон, но только на улице стемнело и пришло время ложиться спать, как сон мгновенно отступил, а вместо него подступили мысли. И это одна из самых раздражающих моих черт: я слишком много думаю. Ночью это достигает апогея. Вот ложусь я на кровать с твердым намерением заснуть, ведь завтра рано вставать; закрываю глаза, вроде бы даже расслабляю все свое тело до такой степени, что оно начинает казаться не то сделанным из ваты, не то из какого-то схожего материла, и тут на тебе! в голове начинает возникать огромное множество мыслей, которые мало того не дают уснуть, так еще и не дают за себя зацепиться, ведь каждая возникшая мысль через пару секунд уже заменяется другой, причем совершенно не связанной с той, прошлой. Сначала вроде бы всплывают образы моей мечты, то каким я себя вижу через сколько-то лет (увы, но это настолько размыто, что я даже не могу точно сказать, ведь я понятия не имею кем хочу быть и для чего живу). Раз за разом задавая себе один и тот же вопрос: «Почему я здесь?», я раз за разом не могу найти на него ответ, после чего мои мысли начинают перетекать в другое русло. Возникают какие-нибудь ругательства или диалоги черт знает сколько летней давности. И понеслось самобичевание… А вот тут надо было сказать так. А вот здесь надо было говорить, а не молчать. А вот что было бы если бы здесь я сделал то, что не захотел сделать? И так далее и так далее, и так практически до бесконечности. И именно из-за этих мыслей я не сплю порой до часу, а то и до трех ночи. И все бы ничего, если бы мой организм не просыпался в семь утра.
Я не мог уснуть. Мне было очень плохо. Чтобы погрузиться в безвременье, я был вынужден положить на язык горьковатую таблетку.
Глава вторая
Я