Смерть на Ниле. Агата Кристи
удивление.
– Мне?! Да я готов свернуть голову чертовке.
– От прежнего чувства, значит, ничего не осталось?
– Дражайший месье Пуаро… как бы вам это объяснить? Была луна, потом вышло солнце. И никакой луны больше нет. Как только я встретил Линит, Джеки перестала для меня существовать.
– Tiens, c’est drôle ça![37] – пробормотал Пуаро.
– Простите?
– Мне показалось интересным ваше сравнение.
Снова заливаясь краской, Саймон сказал:
– Джеки, наверное, сказала вам, что я женился на Линит из-за денег? Так это вранье. Я бы ни на ком не стал жениться из-за денег. Джеки не понимает, что мужчине в тягость, когда женщина любит его так, как она меня любила.
– Что-что?
Пуаро остро взглянул на него.
Но Саймона уже несло:
– Свинство говорить такое, но Джеки слишком меня любила.
– Un qui aime et un qui se laisse aimer[38], – пробормотал Пуаро.
– А? Что вы сказали? Понимаете, мужчине не по себе, когда женщина любит его сильнее, чем он ее. – Из его голоса уходило раздражение. – Мужчине не хочется, чтобы им владели. Черт бы его побрал, это собственническое чувство! Этот мужчина – мой, он принадлежит мне! Я так не хочу – и никто не захочет! Сразу хочется сбежать, освободиться. Мужчина должен владеть женщиной, а не наоборот.
Он выговорился и подрагивающими пальцами поднес спичку к трубке.
– Так вы такое чувство испытывали к мадемуазель Жаклин? – сказал Пуаро.
– М-м? – Саймон поднял на него глаза и, помедлив, признался: – М-м… да, вообще говоря – да. Она, конечно, не осознает этого, а у меня язык не повернется сказать. Мне все время было не по себе, а тут я встретил Линит и совсем потерял голову. В жизни не видел такой красоты. Просто чудеса в решете. Ведь перед ней все заискивают, а она выбирает простейшего парня.
Его голос звучал мальчишеским восторгом.
– Понимаю, – сказал Пуаро. Он задумчиво кивнул. – Да-да, понимаю.
– Почему Джеки не может мужественно перенести это? – возмущался Саймон.
Пуаро улыбчиво поджал губу:
– Прежде всего, месье Дойл, она не мужчина.
– Ну да… я имею в виду: стойко. И горькие пилюли приходится глотать, ничего не поделаешь. Виноват во всем я один, каюсь. Грешен! Но ведь это безумие – жениться на девушке, которую разлюбил. А сейчас, когда я вижу, на что способна Джеки, я просто рад, что унес ноги.
– На что она способна… – раздумчиво повторил за ним Пуаро. – А вы представляете себе, на что она способна, месье Дойл?
Саймон нахмурился, потом замотал головой:
– Нет, а что вы, собственно, имеете в виду?
– Вы знаете, что она ходит с револьвером?
Саймон глядел на него испуганными глазами:
– Сейчас-то она вряд ли пустит его в ход. Раньше – да, могла. А сейчас время упущено. Сейчас она вооружена только злобой – чтобы получше отыграться на нас.
Пуаро пожал плечами.
– Может быть, – с сомнением
Забавно!
Один любит, другой позволяет себя любить (