В неожиданном рейсе. Виктор Красильников
словесный удар! Трюк – не задание. «Спуститься южнее и встать в бухточке близ Сант-Яго де Куба. Более знать не полагается». Этак капитан мне перевёл. Исполнили. Карибы – тёплая ванна с синькой. Харч плотный, американский. Ананасами у всех углы губ проело. От бананов уже воротит. Некоторые с непривычки обдристались. М-да.
Как не шаяло в мозгах Гаврилыча, значение присловья истолковал: «Не иначе ограничители ставит, чтоб малым отделаться». И вновь в теме. Ловит повествующий голос соседа на недельку.
За причалом халупки с тростниковыми крышами. Разболтанность тамошнего народца видна полнейшая. А у нас всё по военке: политзанятия и вращение зенитных скорострелок. Штатники к нам – ни ногой. Ясный выкрутас – темнят. Заполучи поправку Брадиса! Скудоумные в секретность не играются. Скорее, сэмы по-змеиному коварны. Да и что тогда было им подарить пароход?! Тьфу! Каждая их верфь за неделю по либертосу спускала. С русской командой тем более не жалко. М-да.
Слушатель смекнул, чем помочь. Подпёр ладошкой подбородок и комично осовел. Подмеченное его состояние прибавило рассказчику образности.
Мало подкатывает на «Додже» подозрительный блондин в чёрных очках. Просит провести в каюту мастера. Я было туда сунулся. А этот в чёрных:
– Конфиденшен. Тет э тет.
Не привыкший к наглости и чужим наречьям, расчухал: про мой «тэтэ», что ль? Показать для порядка просит. Выпаливаю:
– Ес, – и кинулся к себе.
Возвращаюсь. Тот уже к трапу подался. Про какой-то лак на ходу буркнул. Ёшкин кот! Едва впросак не попал. Сердито потопал к капитану. Единственно всё понимающий, кто я на самом деле такой, навытяжку мне докладывает:
– Велено завтра прибыть по адресу, – и тычет в план города.
Остывая, поглаживаю стальную рукоять моей гордости. Нарочно в карман не досунул. Кэп с такого жеста правильно определился:
– Без вас ни за что не пойду. Просят: никаких кителей и фуражек. Э-э… пистолетик ваш грозный захватите. А с этим-то как? – И предъявляет задаренную парочку шотландских вискарей.
– Сами-то не знаете?! За Родину! За Сталина! Под чёртовы ананасы.
Воодушевившись близостью к тайнам, всё досуха выпили. По молодости я только пропотел. Утром свежим огурцом захожу к шикарно угостившему. С ним не так. Рожа отекла, морщинит, будто старые сапоги. В движениях разлад. Пришлось взбодрить, благодаря практике в НКВД с прицепом учёбы и питейному. М-да.
Цивильно оделись без выбора. Белые рубашки, чёрные брючата. На мне ещё одолженная у капитана костюмная жилетка. Идём уже дорогою. Темечко печёт, как увеличительным стеклом прожигает. Но это для нас, партейных, пока чушь собачья. За что вчера пили, осознаём на полном серьёзе.
Я всё прокручиваю: какие могут возникнуть опасности? Вроде, неоткуда им взяться. Нет-нет да ощупаю заткнутый за пояс родимый. Ни хухры-мухры. В 38-м наркомом(!) жалованный. Стыжусь лишь старобуржуйской нелепицы, одетой для маскировки тэтэшника.
Удача! В драный пригородный автобус влезли. Ни крыши у него, ни стёкол. Обдувает, как на