Новая жизнь под старым именем. Маргарита Александрова
Пространстве.
Лично для неё Счастье было многоликим. Оно складывалось из Любви, Терпения и Мечты. В первую очередь она научилась Терпению, после чего Вселенная открыла для неё пространство Любви и Мечты, которые с трудом существовали друг без друга в её обновлённом сознании, хотя мечтать она научилась всё-таки несколько раньше, чем любить… любить по-настоящему – без того эгоистического чувства собственничества, которое отравляет сердца большинства из нас. И только после того, как она полюбила свои мысли об этом мире, а не сам мир, в её душе произошло то важнейшее перерождение, которого ей так не хватало для духовного равновесия в отношениях с другими людьми.
Так, терпеливо мечтая своим влюблённым во всё, что рождала её мысль, сознанием, она незримо, подсознательно прикасалась к своему Счастью.
Глава третья
Войдя в гостиную, где его уже поджидал Дейв, он на какое-то время отвлёкся от тревоживших его мыслей. Лицо этого мальчугана всегда вызывало у него чувство умиления, заставляя невольно любоваться племянником. Всё дело было в том, что однажды, перебирая семейные фотографии, он случайно отложил в сторону два снимка с изображением маленького мальчика, как ему тогда показалось, его самого. И только позднее, сравнивая лица этих малышей, он вдруг узнал в одном из них не себя, а Дейва! Сходство было настолько поразительным, что у него даже вспотели ладони.
В свои неполные 34 года он всё ещё не имел семьи и детей, которых безумно любил в силу своей чувствительной натуры. Мысль о том, что годы уходят, а он так и не подарил этому миру новую жизнь, мучительно отзывалась в его впечатлительном сердце. И вдруг это фото! Он вновь и вновь вглядывался в детски-нежные черты племянника, улавливая в них не просто признаки семейного родства – лицо мальчика вдруг стало для него зеркальным отражением его самого. И в эту минуту чувство тихой и глубокой радости наполнило всю его душу.
Вот и сегодня, пока Дейв болтал что-то без умолку, он смотрел на него и думал, как же всё-таки странно устроена жизнь: с самого детства мы жаждем быть уникальными, культивируем в себе это чувство уверенности, что во всей Вселенной не найдётся человека, абсолютно похожего на нас. Но в какой-то момент, рано или поздно, в жизни каждого появляется его маленькая копия: хмурит лоб, гримасничает, увлечённо жестикулирует, проживая своё первое детство. Именно тогда человеку открывается новая истина, что не так уж он и уникален, если есть в мире ещё кто-то, кто напоминает ему всем обликом себя самого, как если бы он смотрелся в зеркало, соединяющее его с прошлым и дарующее возможность проживать то самое первое детство, забытое в суете взрослой жизни, снова и снова.
И таким образом, глядя на своё отражение, когда-то эгоистичная по своей сущности уникальность постепенно начинает осознавать свою физическую несостоятельность. И мысль об этом почему-то совсем не огорчит, а,