Надежда умирает последней. Рина Аньярская
мадемуазель де Сентон в монастырь святой Маргариты.
Ленитина осталась одна. Три часа показались бедняжке вечностью… Мысли её лихорадочно скакали и носились по кругу, не позволяя сосредоточиться ни на чём. Начиная одну из привычных молитв, Ленитина внезапно отбрасывала её, перескакивала на другую, а то и вовсе решалась обращаться к Богу по-французски – второй раз за сегодняшний день!
Заученные фразы не шли на язык, словно замирая при попытке высказать их вслух. Сердце не принимало латинские постулаты, а от понятных и простых слов, подкрепляемых обычными «спаси и сохрани», становилось легче на душе и высыхали слёзы. В такие минуты девушку накрывало забвение, и она не понимала, что ещё ей нужно сделать и что от неё вообще требуется.
Единственное, чем могла утешить себя затворница, – это воспоминаниями о семье и любимом. Иногда Ленитине даже казалось, что ещё мгновение и жених распахнёт дверь её темницы! Но, увы, это были лишь иллюзии – плод воспалённого воображения юной воспитанницы.
Глава 6. Сомнения викария
Оставшись наедине с викарием, Ленитина внезапно для самой себя со слезами на глазах бросилась к ногам священника:
– Ваше Преосвященство! Прошу Вас! Выслушайте меня!
– Что случилось, дочь моя? – вопросом ответил недоумевающий клирик.
– Выслушайте меня, монсеньор! Я не в состоянии более молчать о том, что не могу и не хочу становиться монахиней!
– Ты грешна, дочь моя! – отшатнувшись от девушки, ужаснулся викарий и осенил себя крестом.
– Если любовь к мужчине – это грех, то да, – гробовым голосом ответила Ленитина.
– Любовь не есть грех, – возразил заученной фразой епископ. – Христос завещал нам любить ближнего своего.
– Да, но я не могу стать Христовой невестой, потому что я уже помолвлена! Я невеста земного человека! Я обещана другому! Так решили мои родители.
– Что за слова? Ты говоришь о Христе, Господе нашем, как о простом смертном! – покачал головой священник. – Сравниваешь его с земным мужчиной!
– Я люблю этого мужчину, – схватившись на руку клирика, прошептала Ленитина, пронзая его огнём своих прекрасных глаз. – Люблю и хочу стать его женой, понимаете? Я обещала это, наш союз благословили мои родители на обручении! Как я могу нарушить обещание и стать монахиней?
Викарий глубоко задумался.
– Выходит, ты пришла сюда не по доброй воле, дочь моя?
– Нет, меня вынудили, – твёрдо ответила мадемуазель де Сентон. – О, молю Вас, монсеньор, не дайте свершиться этой несправедливости, которая сделает несчастными сразу пятерых! Меня, моих престарелых родителей, старшего брата-калеку и любимого жениха! Я не смогу жить в монастыре, Ваше Преосвященство! Не губите мою душу, не давайте своего благословения на этот постриг.
– Ты озадачила меня, дочь моя, – развёл руками клирик. – Прежде я не встречал подобного. Земные невесты никогда не