Надежда умирает последней. Рина Аньярская
Именно в ней и спряталась беглая красавица от разыскивающих её священнослужителей и гвардейцев. По маленькой крутой лестнице девушка забралась в чердачное помещение под крышей и, свернувшись калачиком, уснула там.
Ночь была очень холодной, и девушка регулярно просыпалась от охватившего её озноба. Проснувшись в очередной раз, Ленитина поёжилась. Светлое покрывало сползло с её головы и скатилось к слуховому окну. Потянувшись за вещью, девушка заметила, что кончик светлой ткани уже торчит снаружи, а за окном слышится разговор двух гвардейцев: «Что это? Смотри-смотри, Жан! Женский платок!» – «Надо проверить часовню!» – «Окружаем…»
Вцепившись в покрывало, Ленитина набросила его на голову, наскоро поправив шпильки, и сжала губы. «Живой не дамся!» – решила девушка и подошла к краю лестницы.
Конечно, запертая дверь не могла остановить бравого гвардейца, который в два счёта выбил щеколду и вбежал внутрь часовенки. Увидев красавицу в тёмном балахоне, стоявшую во весь рост под куполом церкви, мужчина замер. Лицо Ленитины было бледно и решительно. Гвардеец понял, что перед ним сбежавшая воспитанница матери Мадлон.
– Один шаг и я кинусь вниз, – гробовым голосом сказала мадемуазель де Сентон.
И солдат ей поверил. Но испытывать терпение гвардейца Ленитина не собиралась и занесла ногу над пустотой. «Лишь бы не доставаться монастырю!» – пронеслось в голове девушки. И в тот миг, когда решительно настроенная красавица уже покачнулась, готовая сорваться с края лестницы, сильные руки вцепились в её талию и потянули на себя.
Беглянка не ожидала, что второй гвардеец не будет ждать на улице, а влезет в часовенку через слуховое окно. Он и спас де Сентон от участи размазаться по церковному полу и загубить свою душу таким нелепым образом. Перепуганная Ленитина лишилась чувств, едва оказалась в объятиях незнакомого мужчины. Гвардеец пожал плечами, поднял девицу на руки и вынес из часовни.
Очнувшись, мадемуазель де Сентон увидела склонённое над собой лицо аббатисы.
– Господу не было угодно, чтобы ты бежала, – ехидно заметила мать Мадлон. – Теперь ты никуда не денешься, Элена-Валентина де Сентон. Это конец.
Острая боль пронзила сердце Ленитины, и девушка сомкнула ресницы. Монахиня наслаждалась своим триумфом, глядя на поверженную жертву. «Так тебе, дворянское отродье!» – промелькнула в голове женщины злобная мысль, но аббатиса тут же перекрестилась, считая, что осенение спасёт её душу от давней ненависти к высшему сословию, которую она скрывала в своём сухом сердце.
Единственное, чем могла утешить себя затворница, – это воспоминаниями о семье и любимом. Иногда Ленитине даже казалось, что ещё мгновение и жених распахнёт дверь её темницы! Но, увы, это были лишь иллюзии – плод воспалённого воображения юной воспитанницы.
Глава 7. Неожиданный гость
На этот раз запирать Ленитину в монастыре мать Мадлон не решилась – по её глубокому убеждению, прикосновения бравого гвардейца осквернили девицу, поэтому