Дом слёз. Кети Бри
в зеленом, стоящий позади Лючиано.
– Старушка празднует побег? – неловко пошутил маг, идущий первым.
Шутка вышла несмешная, но Лючиано почувствовал, как невольно губы разъезжаются в ухмылке. И маги, все трое, тоже усмехались. Пока не услышали крик. Душераздирающий, и чем дальше, тем меньше похожий на человеческий.
Все помчались вперёд. Хагал остановился, ударил пяткой по ближайшей двери пустого купе, неведомым образом открыл. Схватив Лючиано за ворот рубашки, втолкнул его внутрь и сказал:
– Сиди и не высовывайся. Не хватало ещё притащить твоему брату твой труп. Ему и так несладко.
В купе заглянул один из магов в зелёном, вежливо улыбнулся:
– Вы поспите чуть-чуть…
Лючиано почувствовал, как тяжелеют веки. Бросил взгляд – за окном понемногу светлело. И тут сон сняло как рукой: госпожа Бейли, свесившись, вероятно, с крыши, смотрела и улыбалась. У неё были редкие, слишком крупные для человека зубы, глаза-щелочки и длинная жидкая косица.
– Там, – проговорил Лючиано и вытянул вперёд дрожащую руку.
Хагал рванул к окну. Заскрипел и, кажется, треснул под тяжелой ногой некроманта откидной столик. Он, не раздумывая, разбил стекло, чуть было не застрял в окне, изодрал рубашку, но всё же выбрался. Маги в зелёном топтались в коридоре, что-то кому-то объясняя. А Лючиано снова страшно хотелось спать. И он уснул, успев перед этим подумать, что это нечестно со стороны магов – вот так погружать его в сон. Ему снова приснился Герайн.
В виннетской академии магии готовили кого угодно, только не магов – пришёл к выводу Герайн, едва войдя в ряды послушников ордена Разума. Их обучали в семинарии, одной на два ордена, Тьмы и Разума, носившей романтичное название Дом Снов. Старинное здание на пересечении двух улиц: Звёздной и Снов, давшей семинарии название. На первой же лекции им заявили, что таких, как они, ученых-академиков, легче убить, чем переучить. Но сейчас каждый одарённый на счету, и поэтому наставники постараются.
– Вот снобы, – восхитился тогда сосед Герайна по столу.
Герайн был с ним, конечно, согласен, но… Он и сам чувствовал себя там кем угодно, но только не магом. Он стал бы мастером Разума, крепко стоящим на своих двоих, хорошо зарабатывающим и видящим в магии лишь инструмент. Может, так и лучше, но Герайну претил такой подход. Он чувствовал, что магия – это нечто гораздо более сложное, чем законы материальной стороны мира.
На следующей лекции преподаватель обрадовал послушников тем, что его дисциплина – теория магии – совершенно бессмысленна. Он сидел на краю стола и беззаботно болтал ногами:
– Теория магии, как известно, является набором бессмысленных ответов на нерешаемые вопросы.
И как тут учиться, скажите на милость?! Те, кто не выдерживал, уходили из послушников в ремесленную магию молодых государств, возникших после развала Астурийской империи. Маги-ремесленники тоже были нужны, как воздух. Особенно теперь, когда семимильными шагами начала развиваться механика. Когда заполнявшая кристаллы магия