Я пришла, откройте дверь. Юлия Климова
ли я когда-нибудь Игнатьевку?
Наверное, я ее уже полюбила.
– Ольга Тимофеевна говорит, что у Семена Григорьевича татуировки дьявольские на груди, – улыбнулась я, желая продолжить разговор.
– Дура она, вот и мелет чушь всякую, – твердо ответила тетя Вера и недовольно фыркнула. – Образование у него химическое. И еще он этот… как его… который про людей и природу все знает…
– Биолог?
– Да! Вот у него там и нарисованы штуки всякие. Схемы вроде. Кружочки и палочки.
– Строение молекул?
– Ты мне такие сложные вопросы не задавай. Семен прошлым летом крышу у меня перекладывал, так я и увидела татуировки. Когда он из-за жары рубашку снял. Вон у Дмитрича русалки по всему телу, и ничего! Что-то Тимофеевна от него нос не воротит! Нелюдимый Семен – согласна, но жизнь в какие только углы человека не загоняет. Мать его, кстати, библиотекаршей была. Как ты.
– Что?
Почему-то это известие удивило очень сильно. Будто я услышала нечто настолько невероятное, что можно подскочить от изумления. Конечно, я не первый библиотекарь в селе, до меня работала молодая женщина с редким для наших краев именем Злата. Она уехала к подруге. Кажется в Саратов, где ей пообещали работу и комнату.
– Давно это было. – Тетя Вера устроилась поудобнее и прищурилась, точно пыталась хорошенько разглядеть прошлое и старалась не упустить мелкие подробности. – Мать Семена рано сиротой осталась, воспитывал ее дед, да и тот недолго пожил. Имя ей очень подходило – Мариша. Худенькая… Тростиночка. А такой по хозяйству всегда тяжело одной крутиться. Но характер хороший, упрямый. Уж сколько к ней сватались, а только не смотрела она ни на кого, любви настоящей ждала. – Тетя Вера повернула голову в мою сторону и с нажимом добавила: – Есть любовь на свете. Есть. Ты даже не сомневайся.
– А я и не сомневаюсь…
– Григорий лет на пятнадцать старше Маришы был, учительствовал в нашей школе. Умный мужик, работящий и добрый. Помню, как он на нее смотрел. От такого взгляда любая ледяная гора бы растаяла. А подступиться не смел. Тут тебе и разница в возрасте, и хромота его заметная.
– А отчего хромота?
– Родился такой. – Тетя Вера пожала плечами, мол, на все воля Божья, и продолжила неторопливо рассказывать: – А потом случился пожар. Жилье у Мариши совсем плохонькое было. Уж не знаю, какая искра делов таких наделала, но полыхало страшно, со всех сторон села видать было. В ту кошмарную ночь Григорий Маришу из огня вытащил, так судьба и связала их накрепко на всю оставшуюся жизнь. Уж как он ее любил… Уж как она его любила… Вот только детей им Господь долго не посылал. Лет семь, наверное… А, может, и больше. А потом Семен родился. И такой умный парнишка получился! Из библиотеки не вылезал и матери во всем помогал. Учиться ему нужно было, и не здесь, а чтоб науки разные постигать. Вот Мариша с Григорием и подались в город, когда сыну пятнадцать исполнилось. – Сцепив руки на коленях, тетя Вера немного помолчала. По ее морщинистому лицу пробежали