Серебро морского песка. Юрий Владимирович Орлов
год уедем в эту страну, где нам предписано потерять друг друга насовсем… насовсем.
В Тель-Авиве на старой тахане мерказит4, притихшей от непогоды, ворота открылись.
Мы несли молчание, вдыхая мелкие капли тумана. Сквозь эти ворота я шел один, потому что распахнутость предназначена тому, кто просит.
Марокканка Эсти встретила в коридоре. Колечки губного пирсинга разошлись в улыбке. Она удалилась гадать по картам Таро, показав покатую спину, качавшуюся, как труба парохода при среднем волнении. Крокодил улыбался тоже – штакетником редких зубов. Зазывал на кухню есть пеструю от пряностей индейку. Он так щедро не скрывал своей радости по поводу моего отъезда, что подумалось, будто я все это время занимал его место.
Затем последовал звонок Сонечкиной матери с просьбой о «прощальном сеансе», и снова панорама непогоды, которая теперь из-за ушедшего солнца почернела и безуспешно пытается поглотить свет фар, витрин и уличных фонарей.
Женщину звали Элеонора Соломоновна. У нее была гладкая, как атласная карта, спина. Я невольно сравнивал эту спину со спиной Сонечки. Они были похожи, как две капли, но только эта капля была плотнее и волнообразнее.
– Твой отец должен был передать сто долларов моей умершей матери, – говорила она, лежа на животе. – А он передал другие сто долларов, совсем не те! Он что, доллары умершей потратил, оставил себе?! Узнай в точности. Мне нужны именно те сто долларов, та бумажка. Здесь я могла бы их обменять.
– Мне мало что понятно, – ответил я.
– Приеду следующим летом к Абияну на лечение. Возьму купюру.
– А если он ее потратил?
– Тогда пусть ему будет. Что можно сделать, когда человек ни черта не смыслит в деньгах!
Элеонора Соломоновна тоже родом из Крыма. Я видел старые фотографии, – красивая незнакомка гордо смотрела из прошлого.
Когда у этой женщины украли мужа, она репатриировалась.
Позже Элеонора Соломоновна забрала своего мужа назад. Теперь он сидит в кресле, наблюдая за тем, как я работаю. Муж пьет анисовую водку, закусывает мороженым. С виду просто счастлив.
Прошедшим летом, когда, заменяя Абияна, я делал ей массаж, она вдруг взяла меня за руку. Это прикосновение было интимным. Позже Элеонора Соломоновна говорила отцу, что если бы не годы, она с большой вероятностью могла меня соблазнить. Когда отец сообщал об этом признании, я увидел в его взгляде странное беспокойство и озорную грусть.
Элеонора Соломоновна сдержала слово, соблазнив меня при помощи своей копии, о которой, спустя годы, я вспоминаю с мрачной иерусалимской нежностью.
В нашу последнюю ночь прозрачный дух сошел со стены. Кошка, сидя на шкафу, была свидетелем. Он склонился надо мной и сообщил:
"Твою просьбу рассмотрели. Ты вернешься в Иерусалим"…
ПОСЛЕДНИЙ ПОДАРОК
За спиной осталось то короткое время, которое мы провели в поселении Гиват Зэев между Иерусалимом и Рамаллой.
Тогда
Автостанция