По Корее, Маньчжурии и Ляодунскому полуострову. Корейские сказки. Николай Гарин-Михайловский

По Корее, Маньчжурии и Ляодунскому полуострову. Корейские сказки - Николай Гарин-Михайловский


Скачать книгу
теперь никто уж не руководствуется установленными сигналами.

      – Теперь все старые лоцмана насмарку, – вся наука теперь яйца выеденного не стоит.

      Целый класс людей насмарку! Хорошо, кто вновь успеет пройти эту науку, а для многих это уже отставка, и без пенсии.

      В этом году особое мелководье, и пароходчики после хороших лет льют теперь горькие слезы.

      Мелководье и полноводье чередуются здесь, по наблюдениям местных жителей, пятилетием: пять лет полноводных, за ними пять мелководных.

      Если хорошенько во все это вдуматься, то, пожалуй, что во всех отношениях, и политическом, и экономическом, и военном, железная дорога необходима для этого края протяжением две с половиной тысячи верст от Сретенска, с Владивостоком в конце, где теперь сосредоточивается столько интересов наших. И как бы ни противились сторонники центра, но в интересах того же центра железная дорога в наши дни нужна так же окраинам, как и центру, как нужны солнце, воздух всем…

      Вопрос здесь только в том, как на те же деньги выстроить как можно больше дорог. И, более чем когда бы то ни было убежденный, я говорю, что в глубь Сибири надо строить узкоколейную дорогу, – мы ничего не потеряем в провозоспособности и силе тяги, а истратим денег много меньше. И, конечно, все это было бы более чем ясно, если бы у нас существовал общий железнодорожный план, а не сводилось бы всегда дело к какой-то мелочной торговле – к покупке фунта сахара только на сегодня.

      Ошибка, простительная людям сороковых годов, когда была принята у нас не более узкая колея, подходящая более к карману, а более широкая, подходящая более к крепостнической ширине тех времен, повторяется и в наши дни, когда, при желании решить правильно вопрос, есть все данные из теории и фактов для рационального его решения…

      Довольно.

      Синее небо – мягкое и темное – все в звездах, смотрит сверху. Утес, «салик», обрывом надвинулся в реку, ушел вершиной вверх; там вверху, сквозь ветви сосен, еще нежнее, еще мягче синева далекого неба.

      Все на палубе приникло и слушает нашего певца. На этот раз репертуар подошел ближе и захватил слушателей. Новые и новые песни. Вот тоска ямщика, негде размыкать горе, и несется подавленный, сжатый тоской отчаянья припев: «Эй, вы, ну ли, что заснули? шевелись живей, – вороные, золотые…»

      Все слушает больше молодой, сильный народ, со всяким бывало, и песня, как клещами, захватила и прижала их: опустили головы и крепко, крепко слушают.

      Доктор кончил, и из мрака вышел какой-то рабочий. Протягивает какие-то ноты и говорит:

      – Может быть, пригодится: Шуберта…

      – Благодарю вас, – говорит доктор и жмет ему руку.

      Ответное пожатие рабочего, и он уж скрылся в толпе.

      Кто он? Да, в Сибири внешний вид мало что скажет, и привыкший к русской градации в определении по виду людей сильно ошибется здесь и как раз миллионера золотопромышленника примет за продавца тухлой рыбы, а под скромной личиной чернорабочего пропустит европейски образованного человека.

12 августа

      Все боялись, что рано потревожат


Скачать книгу