Тайна замка Чимниз. Агата Кристи
была так напугана.
Джимми кивнул.
– Как думаешь, сможешь ты ее отыскать? – спросил он обеспокоенно.
– Не уеду из Англии, пока не найду ее. А тебя очень тревожит судьба этой незнакомой леди, Джеймс?
Джимми задумчиво погладил подпись пальцами.
– Имя у нее красивое, – сказал он извиняющимся тоном. – Вирджиния Ривел.
Глава 3
Тревога в высших сферах
– Именно так, друг мой, именно так, – произнес лорд Кейтерхэм.
Он уже в четвертый раз прибегал к этой фразе, точно надеясь, что она, подобно магическому заклинанию, сможет положить конец затянувшейся беседе и даст ему возможность бежать. Ему было крайне неприятно, стоя на ступеньках своего лондонского клуба, в который ему в данный момент не давали войти, выслушивать бесконечное словоизвержение почтенного Джорджа Ломакса.
Клемент Эдвард Алистер Брент, девятый маркиз Кейтерхэм, миниатюрный джентльмен в потертом костюме, совершенно не соответствовал расхожему представлению о том, каким должен быть настоящий маркиз. У него были выцветшие голубые глазки, тонкий грустный нос и манеры рассеянного, хотя и воспитанного человека.
Главное несчастье в жизни лорда Кейтерхэма случилось четыре года назад, когда ему пришлось унаследовать титул своего брата, восьмого маркиза Кейтерхэма. Прежний лорд Кейтерхэм был человеком значительным, из тех, о ком судачат на каждой кухне в Англии. Как государственный секретарь по международным делам, он играл неизменно важную роль на всех заседаниях совета империи, а его родовое гнездо, усадьба Чимниз, славилась своим гостеприимством. Его супруга, дочь герцога Пертского, была ему под стать, и при деятельном участии этой дамы на непринужденных субботних вечеринках в Чимниз, куда почитали за честь получить приглашение все мало-мальски значительные лица Англии – да что там Англии, Европы, – решались судьбы империи и мира.
Все это, конечно, очень хорошо. Девятый маркиз Кейтерхэм испытывал глубочайшее почтение к памяти своего брата: Генри знал толк в политике. Однако нынешний лорд Кейтерхэм возражал против того, чтобы поместье Чимниз считалось чем-то вроде национального достояния; он хотел видеть в нем, прежде всего, загородный дом своей семьи. Ничто не утомляло лорда Кейтерхэма больше, чем политика, – ну разве что люди, которые ею занимались. Отсюда и его нетерпение, лишь подогреваемое огнем красноречия Джорджа Ломакса. Здоровяк он, этот Ломакс, несколько склонен к полноте, лицо красное, глаза навыкате, а чувство собственного достоинства непревзойденное.
– Вы улавливаете суть, Кейтерхэм? Мы не можем – просто не можем – допустить скандала именно сейчас. Положение в высшей степени деликатное.
– Как всегда, – отозвался лорд Кейтерхэм не без иронии.
– Дорогой мой, мне лучше знать!
– О, конечно, конечно, – сказал лорд Кейтерхэм, отступая на привычную оборонительную позицию.
– Одна ошибка в этом герцословакском деле, и для нас все