Харассмент. Кира Ярмыш
пристройками и верандами, с окнами под острыми козырьками и даже с флюгером, и походил на замок из сказки, спрятанный в лесу. Внутри он тоже казался ей замком со множеством секретных мест и загадочных предметов – потайные шкафы, деревянные чемоданчики с отцовскими красками, где она каждый раз находила новые наброски, коробка с пожелтевшими газетами, пишущая машинка, мамины гербарии и вазы, которые она привозила из путешествий. Все это Инга обожала рассматривать, когда была маленькой, и даже теперь, приезжая на дачу, испытывала легкое благоговение. Там всегда находилось что-то, чего она раньше не замечала. Особенно после смерти отца. Случайно наткнувшись на его трубку, позабытую на полке за часами, или рисунок, сделанный на полях книги, Инга ощущала трепет, словно нашла еще один недостающий кусочек шифра, который рано или поздно сложится целиком и приведет ее к спрятанному сокровищу.
При всей своей сентиментальной значимости дача нисколько не интересовала Ингу с хозяйственной точки зрения, но мать, кажется, была этому только рада: она ревностно желала обустраивать быт сама. Инга ничего не имела против такой увлеченности, хотя порой это все же начинало казаться ей нездоровым. Несколько раз они крупно ругались из-за того, что Инга хотела приехать на дачу с друзьями или с молодым человеком, а мать отказывалась с нее уезжать.
Выйдя на станции, Инга обнаружила, что дождь перестал. Было холодно, но безветренно, в сером небе появились просветы. Вместе с Ингой вышло всего несколько человек. Она дошла до конца платформы и, прежде чем спуститься, оглядела парковку. Мать она заметила сразу. Ее вообще трудно было не заметить – на фоне остальных людей, одетых в черно-серое, она выделялась бордовым пальто и короткими белоснежными волосами. Сейчас она стояла, прислонившись к капоту машины, и курила, пристально, без тени улыбки, наблюдая за приближением Инги.
– Ты не думала подстричься? – было первое, что она спросила.
Инга машинально дотронулась до волос, которые, она и так знала, были убраны в узел на затылке.
– Как ты это определила?
– Челка тебе в глаза лезет.
– Я ее отращиваю.
Мать щелчком выкинула сигарету в кусты и, ни слова больше не говоря, села за руль. Инга кинула сумку на заднее сидение и сама уселась впереди.
– Как добралась? – спросила мать, выезжая с парковки.
– Нормально. Людей почти не было.
– Поэтому я и люблю приезжать сюда осенью и весной. Никого нет.
– Ты всегда любишь сюда приезжать.
– Справедливо. Фотоаппарат привезла?
– Забыла.
Мать оторвалась от дороги и ошеломленно уставилась на Ингу. Та вздохнула.
– Да привезла я его, конечно. Напугать тебя решила.
Мать еще секунду смотрела на нее, а потом опять отвернулась к дороге, ничего не ответив. Инга тоже отвернулась к окну и стала разглядывать мелькавшие за ним деревья.
– Ты любишь осень? – спросила она.
– Я