Поцелуй льда и снега. Азука Лионера
лучше атаковать издалека.
Она вызывающе поджимает розовые губы – они выделяются на ее безупречно светлом лице, как и синие глаза.
– Самым лучшим, – добавляю я, – было бы, если бы ты больше не попадала в опасные ситуации. Женщины должны оставаться в безопасности дома.
Слишком поздно. Когда она так сужает глаза, я понимаю, что двигаюсь по опасной территории.
– Ты имеешь в виду, это была моя вина, что тот мерзкий тип пытался меня похитить?
Я склонен ответить утвердительно. Я презираю насилие в отношении женщин в любой форме, но какая-то темная часть меня понимает мотивы врага, по крайней мере немного. Эта темная часть хотела бы заполучить Давину только для себя, когда я впервые увидел ее. Но, в отличие от сброда из Земного королевства, я не собираюсь похищать ее.
– Нет, – говорю я наконец. – Тем не менее для такой юной девушки, как ты, было бы безопаснее быстро вернуться туда, откуда она пришла.
И снова, кажется, я сказал что-то не то, потому что ее сверкающие синие глаза стреляют в меня вспышками ледяного огня.
– Такие юные девушки, как я? – повторяет она подчеркнуто спокойным тоном.
Отдаленный раскат грома вторит кипящей в ней ярости, которую она едва может сдержать.
Я заставляю себя кивнуть.
– Тебе не хватает физической силы и способностей защитить себя. Твоя беззащитность – приглашение для подобного отребья, как земельцы.
– У меня, может, не хватает сил, – признает она. – Но возможно также, это не подходящее для меня оружие. – Она роняет в траву кинжал, который до сих пор крепко сжимала. – Возможно, ты просто самый паршивый учитель из всех, кого я встречала.
Я стараюсь пропустить последнюю издевку мимо ушей.
– Ты могла бы попробовать с луком и стрелами. Я знаю нескольких солдат, которые из-за своего телосложения никогда не смогли бы долго драться с мечом, но они настоящие мастера в обращении с луком и стрелами. Один может даже стрелять по целям во время езды. Но для этого…
– Для этого что?
Я почти улыбаюсь ее сердито-укоризненному выражению. Вспоминаю с удивлением, что прошло уже много лет, как я разучился улыбаться.
– Для этого тебе надо уметь ездить верхом без рук. А я даже не уверен, что ты одна можешь сидеть в седле.
Ярость в ее взгляде становится еще более угрожающей прежде, чем я заканчиваю говорить. Не сказав ни слова, она резко проходит мимо меня, так что я ощущаю ее аромат и свежий запах дождя и леса. Она набрасывает поводья на Элору, мирно пасущуюся под защитой крон.
Прежде чем я успеваю спросить, что она задумала, Давина запрыгивает на спину моей кобылы, без седла и уздечки, так, словно полжизни провела верхом. Слова застревают у меня в горле при виде этого.
Элора навостряет уши: верный признак, что она вот-вот начнет брыкаться. Как наездника она знает только меня и редко позволяет другим оседлать ее.
Я хочу крикнуть Давине, чтобы она немедленно слезла, если она не хочет сломать себе шею, но