Эхо и империи. Морган Родес
света и жизни. Я считаю своим долгом начать приглядывать за тобой, милая.
– Почту за честь, – ответила я со всей серьезностью.
– Побудь здесь минутку наедине с мыслью о том, что даже самая темная и опасная магия может быть и будет побеждена добром и правдой. А потом приходи послушать мою речь. Она слишком длинная, но непревзойденная, уж поверь мне.
С этими словами королева поцеловала меня в обе щеки и покинула выставочный зал галереи.
Еще миг я смотрела на портрет принца Элиана. В его глазах мне виделось что-то знакомое, но я никак не могла понять, что именно. Мне вдруг стало неспокойно оттого, как реалистично он выглядел, будто мог сойти с картины и встать рядом со мной. Всю свою жизнь я знала, что лорд Банион был злодеем, но кража столь сентиментального предмета искусства у горюющей матери сразу после убийства принца казалась мне вопиющей жестокостью.
Я бродила мимо картин, но ни одна не была такой интересной, как портрет покойного принца. Затем я вернулась к маленькой золотой шкатулке, которую приметила с самого начала. Она странным образом казалась более блестящей, чем все прочие предметы на выставке.
Краем глаза я заметила, как в комнату вошел еще один гвардеец королевы.
Это был Виктор, высокий, подтянутый и красивый в черной с золотом форме.
«Хорошо, – подумала я. – Еще один шанс заполучить мой трофей».
Он стоял ко мне спиной, когда я подошла ближе, прогоняя прочь печаль, сомнения и беспокойство, чтобы предстать перед ним настолько обаятельной, насколько возможно. Я была полна решимости сосредоточиться на светлом будущем, а не на темном прошлом.
– Я уеду сразу после речи, – сказала я. – Хочешь уйти со мной и поискать того самого вина, о котором я говорила?
Он напряг плечи и слегка повернул ко мне загорелое лицо.
– Плохая идея.
Высокий, темноволосый, с широкими плечами. Но больше у него с Виктором не было ничего общего. Я окинула его удивленным взглядом и заметила горбинку у него на носу. Шрам на остром подбородке, белевший под светом прожекторов галереи.
На левой стороне шеи у него была татуировка в виде кинжала. А глаза были такими темными, что казались черными.
Внезапный приступ смущения вынудил меня отступить назад от его темного пронизывающего взгляда.
– Я приняла вас за другого.
– Определенно, – пробормотал он.
Казалось, что с появлением этого гвардейца комната резко уменьшилась в размерах, отчего я испытала приступ клаустрофобии и необъяснимое чувство беззащитности. И я ушла, не оглядываясь и не сказав больше ни слова.
В главном зале королева уже заняла свое место за трибуной, а толпа плотно сгрудилась перед ней. Я заметила Селину, стоявшую рядом с отцом, и пробралась к ней.
– Добрый вечер, Джослин, – сказал Регис Эмброуз, даже не взглянув толком в мою сторону.
– Сэр, – кивнула я. Похоже, я благополучно избежала его резких нравоучений по поводу опоздания. Вот и хорошо.
– Джосс! – воскликнула Селина, хватая меня за руку. – Где