Врата. За синим горизонтом событий. Фредерик Пол
строжайше запрещены. Наказание – немедленное лишение всех прав и последующая высылка с Врат.
Устройство выбора курса также содержит в себе потенциальную опасность. Ни при каких обстоятельствах нельзя менять установку цели, находясь в полете. Ни один корабль, в котором осуществлялись подобные эксперименты, не вернулся.
Клара осталась на своем уровне. Пожелав ей спокойной ночи, я впервые заметил, что она плачет.
Мы с Шери попрощались с Форхендами у их двери, я повернулся к ней, но она меня опередила.
– Пойду спать, – проговорила она. – Прости, Боб, знаешь, я больше ничего не хочу.
9
Не знаю, зачем я все время возвращаюсь к Зигфриду фон Психоаналитику? Мой сеанс проходит в среду в середине дня, и ему не нравится, если я перед этим пью спиртное или принимаю наркотики. В последнее время я слишком много плачу за удовольствие жить так, как мне хочется. Вы не представляете, сколько стоит жить, как я живу. Квартира над Вашингтон-сквер обходится мне в восемьдесят тысяч долларов в месяц. Плюс три тысячи за право жить под Большим Пузырем. Если бы я остался на Вратах, мне это стоило бы намного дешевле.
Много приходится платить за меха, вино, дамское белье, драгоценности, цветы… Зигфрид говорит, что я пытаюсь купить любовь. Хорошо, так оно и есть. А что в этом плохого? Я могу себе это позволить. И это не говоря уже о том, сколько стоит Полная медицина.
Впрочем, Зигфрид мне ничего не стоит. Плата за Полную медицину покрывает любую психиатрическую терапию по моему выбору. За ту же цену я могу получить групповой сеанс или внутренний массаж. Иногда я подшучиваю над Зигфридом:
– Даже принимая во внимание, что ты всего лишь груда ржавых болтов и проку от тебя как от козла молока, стоишь ты все же очень дорого.
– У вас возникает сознание собственной бесценности, когда вы говорите, что я ни на что не годен? – спрашивает Зигфрид.
– Нет.
– Тогда почему вы все время напоминаете себе, что я машина? Или что я ничего не стою? Или что я не могу переступить границы своей программы?
– Ты помочился на меня, Зигфрид. – Я понимаю, что подобный ответ его не удовлетворит, поэтому объясняю: – Ты испортил мне утро. Моя подруга С. Я. Лаврова осталась вчера вечером у меня. Да, она – это нечто очень значительное. – И я немного рассказываю Зигфриду о С.Я., включая, как она уходит от меня в обтягивающих брюках, с длинными золотыми волосами, свисающими до пояса.
– Звучит неплохо, – комментирует Зигфрид.
– Клянусь твоими болтами, все это абсолютная правда. Но по утрам она просыпается слишком медленно. Только С.Я. по-настоящему оживет, как мне приходится покидать свой летний дом на Таппановом море, чтобы явиться сюда.
– Вы ее любите, Боб?
Если отвечать честно, то «нет», поэтому я хочу сказать «да», но говорю:
– Нет.
– Я думаю, это честный ответ, – одобрительно произносит Зигфрид и уже без прежнего одобрения добавляет: – Поэтому вы сердитесь на меня?
– Не знаю. Просто у меня плохое настроение.
– Вы можете объяснить причины, почему оно плохое?
Он