Тридевять небес. Всеволод Олегович Глуховцев
Тебя-то куда повернет жизнь?..
Плох тот психолог, кто не умеет заглянуть в свое будущее, разглядеть в перепутье множества судеб свою дорогу – так считала она. И до недавних пор с некоторым чувством превосходства полагала, что как никто умеет править судьбой, как цирковой наездник лошадью – благодаря доктору Карлу Юнгу.
Эта встреча открыла ей настоящий мир. До нее мадемуазель Шпильрейн толком и не жила – так, барахталась в житейской мути, страдая неврозами от недовольства всем на свете. Ее раздражало все, и она не могла понять, почему.
А с помощью научного руководителя смогла. Он открыл ей глаза на мир и на нее саму – она с изумлением почувствовала, как спадает пелена, взор делается ясным. Она представить не могла, что будущее может быть не туманом, не страхом перед неведомым, а дорогой, ведущей к горизонту, за которым удивительные страны, полные волшебных тайн… жизни не хватит, чтобы все обойти, но идти надо, путь открыт, цель есть – ступай, ищи, трудись. И твое от тебя не уйдет.
Есть цель? Вперед! Все прочее отговорки. Добейся ее! Ничто не должно мешать тебе. Есть только ты и она. А прочее, оно должно быть подспорьем на твоем пути, и только. Искусство жить – умение сделать так, чтобы между тобой и целью не было ничего, вплоть до конца света. Если же он наступит, когда ты еще не достиг цели – то сумей отменить и его.
Так говорил доктор Юнг. Он был сильный, властный человек, умел увлекать и подчинять. Сабина Шпильрейн охотно подчинилась – во многих смыслах. С особенной, железной твердостью, о какой раньше и помыслить не могла, осознала, что верно выбранная цель в самом деле выпрямляет линию судьбы, превращая ее из проселочной тропки, плутающей меж зарослей и кочек, в прямое широкое шоссе. И пошла по нему.
Этот путь пролег сквозь годы, когда мир почти коснулся конца света. Во всяком случае, пережил приступ массового помешательства – у профессионального психиатра Шпильрейн именно такая мысль возникла при взгляде на то, что творится с человечеством, ввергшим себя в бурю хаоса и самоистребления, как завертело людей в этом хаосе, как щепки в водовороте, какими ломкими, мгновенно обрывающимися стали их жизни – внезапная смерть перестала быть пугающей, человечество одурело, очерствело, одичало… и не могло понять, с чего вдруг на него обрушилась такая напасть.
Но на шоссе судьбы Сабины Николаевны все это никак не повлияло – точно доктор Юнг коснулся волшебной палочкой, овеяв ее путь незримой защитой. Мир призрачно бушевал по ту сторону невидимых стен, а она была под защитой, под заговором. Заколдованно-неуязвимая, она прошла сквозь эти годы как бегущая по волнам идет сквозь шторм, и пришла, наконец, вот сюда, в кабинет одного из самых знаменитых и могущественных людей мира.
Но сначала все же в приемную, где мелким владыкой верховодил секретарь Троцкого Игорь Познанский.
Он встретил гостью преувеличенно-ласковым обхождением:
– Здра-авствуйте, здравствуйте, Сабина Николаевна!.. Позволите ваш пропуск?.. Та-ак, все в порядке, прошу, Лев Давидович ждет вас.
Шпильрейн видела, конечно, что эти вальяжные