Мастер иллюзионной живописи. Борис Лесняк
нечто неопределённое.
Ему хотелось изобразить что-нибудь такое, совершенно необычное и не виданное никогда никем. Поник не переставал удивляться чудесным превращениям весёлых красок в таинственные и загадочные образы.
Стоит только захотеть…
Раз – и пышная пальма растёт на берегу синего моря!
Два – и целый город расположился в долине, а в следующее мгновение звёздная ночь поглотила город.
Но вот появляются более светлые краски. И они, повинуясь внутреннему голосу, будто сквозь сон, краски сами выстраиваются в длинные цепи. Затем, обрываясь, падают вниз, расплёскиваясь радужным цветом, выплёскиваясь на холст изумрудными переливами, переходя в гранитный монолит вековых тысячелетий…
Краски, как по команде, начинали кружиться в весёлом танце, вихрем сливаясь в причудливые соцветья.
Лишь громкий сиплый голос соседа мог вернуть его из чудесного мира искусства к обычной будничной жизни.
– Опять занимаешься чертовнёй! – как гром среди ясного неба звучал голос за спиной, заставляя его вздрагивать и настораживаться как затравленного зверька.
От этих слов мальчику становилось не по себе, он хватал в охапку свои рисунки и прижимая их к груди, старался поскорее удалиться.
– И не надоедает ему это дурацкое занятие, – возмущался всё тот же сиплый голос.
Затем, обращаясь к матери Поника, продолжал поливать юного художника безудержной пьяной бранью:
– Другие дети, как дети! Бегают с утра до вечера по улицам, лазают по заборам, гоняют мяч, хулиганят. Этот же – как не от мира сего! Сидит сиднем за своим глупым занятием и переводит бумагу и краски.
Мать Поника, молодая красивая женщина, по имени Чанита, виновато улыбалась и начинала оправдываться, за своего глупого сына – бездельника.
Бывший надзиратель Джон, который жил по соседству с семейством Сорро, иногда любил заглядывать в гости к своим соседям. Никто не догадывался, что Джон и Чанита состоят в любовной связи.
Уйдя в отставку, по неизвестным причинам, став инвалидом, он любил околачиваться в этом беднейшем квартале. Частенько под градусом, а иногда и с расписанной, после очередной потасовки, мордой.
– А ведь мальчишка уже не маленький – обращался он к матери Поника улыбаясь, – Мог бы заняться и полезным делом.
Он посмотрел серьёзно в сторону, где стоял Поник и обращаясь к нему спросил доброжелательным тоном:
– Хочешь, я научу тебя разбивать об голову кирпич, с одного удара!?
Мальчик молчал, переводя взгляд то на мать, то на толстого Джона.
– Об чью голову? – робко спрашивал Поник, виновато поглядывая то на свою мать, то на Джона.
– Об чью, об чью! – засмеялся Джон – Об свою, конечно! Не об мою же!
– Нет… – покачав головой отвечал Поник – Не хочу! Лучше Вы о свою голову разбивайте…
– Размазня! Жалкий трус! Хуже девчонки! Ты никогда