Эхо. Надежда Александровна Белякова

      Старый боцман бывает нежен

      Только, если идёт ко дну.

      На дно бутылки, в которой уж пусто —

      последний глоток греет глотку его.

      Осталось записку в бутыль вложить,

      чтобы три буквы в неё уместить:

      короткие SOS, и в море, как рыбку,

      бутыль отпустить!

      Он пренебрег вековечным запретом

      – "Бабам не место в морях на борту!"

      Но он и есть их последний корабль,

      который давно не на плаву!

      И бабы танцуют Мамбу и Джигу

      вдоль по всему его пьяном хребту.

      И старый боцман становится нежен,

      И верно, и тихо с улыбкой блаженной

      идёт к заветному дну…

      Жизнь не прощает нам пропущенных уроков.

      Уж лучше прогулять, чем тускло их проспать.

      У разных берегов – иная правота,

      пока ее не вычерпать до дна,

      на все в ответ – лишь немота одна.

      Неведома та правота до срока, пока не переплыть

      иль по водам бродить, чтобы узреть иные берега.

      Но Зимний муж и Летняя жена, им не встретиться никогда.

      Они спешат друг-друженьке навстречу,

      но вместе их не встретить и в века.

      Меняя знаки и обличья, перекопав себя до самой сути дна,

      становятся лишь: Летний муж и Зимняя жена.

      И вновь по кругу та же маята.

      Бог женщины и Бог мужчины

      в извечном поиске первопричины —

      "Начала всех начал" – созвали на Совет;

      цветущих трав зелёный оберег,

      стихии вод и звуки вдохновения,

      и таинство полета птиц в стремленье,

      распахнутою тень их крыл

      в бескрайней ночи тьму,

      в которой плыли мы, минуя берега,

      пока сто лет спустя,

      однажды всё же ночь пришла.

      Легла на чистый полог дня

      и нас во чрево прияла

      вместе с полями, далями, ошибками,

      пустыми без надежды днями.

      Там мы сидели на холме и,

      наблюдая, ждали,

      ждали,

      ждали;