Украинско-российские взаимоотношения в 1917–1924 гг. Обрушение старого и обретение нового. Том 2. В. Ф. Солдатенко
в Киеве В. К. Винниченко с Д. З. Мануильским и Х. Г. Раковским осенью 1918 г.[31] И это не было случайностью, исключительным эпизодом. Ведь в ходе осуществления миссии в Москве С. П. Мазуренко ссылался на факты дипломатических контактов между ним и Д. З. Мануильским, Х. Г. Раковским (хотя подтверждений участия последнего в переговорном процессе нет), которые имели место в ноябре 1918 г. в Гомеле и декабре того же года в Минске[32]. Речь шла о том, что это делалось с ведома руководства обоих государственных образований и привело к соглашению, «зафиксированном в подписанном… акте». Именно этот документ с некоторыми предостережениями был положен в основу позиции Директории на переговорах, а сам акт С. П. Мазуренко сделал достоянием гласности на заседании мирной конференции[33].
Р. Г. Симоненко и А. П. Реент не только обращают внимание на эти важные моменты, но и приводят интересные извлечения из мемуаров М. Г. Рафеса, проливающих дополнительный свет на обстоятельства кристаллизации позиции руководства УНР относительно осуществления дипломатической акции. Кроме того, они придают упомянутым фактам и свидетельствам особое значение и не обходят довольно примечательного замечания П. А. Христюка относительно В. М. Чеховского: «Главной целью В. Чеховского при вхождении в кабинет было не допустить конфликта между Украиной и Сов. Россией, который уже тогда назревал. Когда конфликт разразился, В. Чеховский прилагал все усилия к ликвидации его и достижения мира между Украиной и Сов. Россией, и вышел из кабинета, когда эти усилия не осуществились»[34]. Нужно еще раз подчеркнуть, что В. М. Чеховский был не только главой правительства, но и министром иностранных дел.
А кратко переданный последовавший обмен резкими нотами между дипломатическими ведомствами УНР и РСФСР в начале января 1919 г. был не столько формальным поводом для активизации дипломатических контактов, сколько характерным этапом их продолжения, поиска не столько тактического, сколько стратегического решения. Вопреки грозным, ультимативным требованиям, обоюдно включенным в документы, оснований для компромисса оставалось все же достаточно. По крайней мере, последние в конце концов перевесили, когда в столкновение пришли аргументы «за» и «против» переговоров с Москвой.
Официальному решению о формировании чрезвычайной миссии предшествовали подготовительные совещания в правительственной среде. По утверждениям М. Г. Рафеса, в них сразу проявились значительные разногласия. В частности, правые украинские партии совсем не желали быть причастными к инициативе левых сил. «В среде украинских правительственных сфер происходила борьба, – писал лидер местной организации Бунда. – Это были последние дни, когда должна была окончательно определиться ориентация внешней политики Украины, а под ее влиянием и внутренней. Глава Совета Министров Чеховский разрывался между Директорией, которая с каждым днем клонилась все больше вправо, и Коновальцем, с одной стороны, и левым большинством ЦК УСДРП – со второй. За кулисами
31
Симоненко Р.Г., Реєнт О.П. Українсько-радянські переговори в Москві. С. 9.
32
Там же. С. 10, 33.
33
Там же. С. 33.
34
Христюк П. Замітки і матеріали до історії Української революції. Т. IV. Відень, 1922. С. 21.