.
к ней руки.
– Отец Дмитрий, – виновато начала Ханна Борисовна, – мы здесь люди нечастые, раз в год понаедем на праздник, но заповеди чтим, – Ханна истово перекрестилась. – Запамятовали про крестных-то, а кого просить было? Может, таки кто у вас тут найдется, служка или коллега, – слово «коллега» она выговорила с особой важностью, чуть ли не по буквам, – кто в християнской вере посильнее нас будет?
Отец Дмитрий не успел ответить. Тишину взорвал дикий грохот: пока взрослые решали свои скучные проблемы, Дина, таскавшая племянника по храму взад-вперед, держа того под мышками, врезалась спиной в деревянный аналой, и все трое – Дина, аналой и взревевший малыш – грохнулись на пол.
Последствия аварии ликвидировали быстро.
Юрий Викторович вышел во двор покурить, а отец Дмитрий с интересом уставился на Дину.
– Крестной малому будешь6? – спросил серьезно.
– Я?!
– Она?! – хором выдохнули присутствующие.
Даже сам Колька, казалось, ошалел от такой перспективы и с размаху сел на пол. Алиса взяла сына на руки. Отец Дмитрий и бровью не повел.
– Сама окрещена? Окрещена. – На Пасху Стояновы обычно все приезжали в Вейск, и священник знал, что к исповеди и святым дарам они приходили всей семьей. – Ну и всё. А помочь мальца растить в христианской вере – дело такое, семейное. И самой на пользу пойдет.
Алиса была уверена, что Дина откажется, и приготовилась извиняться за очередную сестрину выходку, но та внезапно кивнула. Спросила только:
– Скажете, что делать?
– А крестный отец как же? – вмешался вернувшийся с перекура Юрий Викторович. – Вроде можно и без него обойтись, но в нашем случае, – он покосился на младшую дочь, – лучше бы того… подстраховаться.
Отец Дмитрий улыбнулся и положил тяжелую руку на Колькину пшеничную головку.
– Крестным малому могу быть я, так тоже можно. Я его как увидел тогда, в обнимку с мотоциклом, сразу понял: нам будет, о чем потолковать.
Говорят, человек помнит события раннего детства с возраста примерно трех-четырех лет. Но Колька потом утверждал, что помнит некоторые моменты своих крестин, хотя в тот день ему не было и двух. Конечно, что-то он знал по рассказам родителей, бабушки и Дины. Но он точно помнил запахи – расплавленного воска, пыли, ладана и какой-то особенный запах воды в купели. Это может показаться странным, ведь вода не пахнет, но Колька помнил, что она пахла словно ромашковый луг; он так и говорил после, ромашковый луг, по которому бежишь, а солнце светит, не горячо, нет, но так, что ты помнишь, что у тебя впереди всё лето и вся жизнь, и ты бежишь босиком, а трава шелковая, мягкая, и вокруг пахнет – травой и ромашкой, той мелкой, серебристой…
Колька помнил, что, когда его поднесли к купели, чтобы окатить водой, в церковное окно заглянул солнечный луч, хотя с утра был ливень. Луч сверкнул на воде. Колька зажмурился и почувствовал, что его держит на руках уже
Отец Дмитрий собирался крестить Кольку в греко-византийском обряде. Крестными родителями допускается быть родственнику (кроме отца и матери ребенка). Так что никаких препятствий к тому, чтобы крестной Кольки стала его родная тетя, не было.