Третья. Агата Кристи
ей это. Наверное, она очень любила свою мать, но, в конце концов, что такого необычного, если ее отец женился во второй раз?
– Вы полагаете, что она вас действительно ненавидит?
– Да, ненавидит, я знаю. Доказательств у меня больше, чем надо. Невозможно выразить, как рада я была, когда она уехала в Лондон. Мне не хотелось стать причиной… – Она умолкла, словно только сейчас осознав, что говорит с посторонним человеком.
Пуаро обладал способностью вызывать людей на откровенность. Казалось, они переставали замечать, с кем разговаривают. Мэри Рестарик усмехнулась.
– Бог мой! – сказала она. – Не понимаю, зачем я вам рассказываю все это. В любой семье, наверное, есть свои беды. А нам, злополучным мачехам, приходится особенно нелегко… Вот мы и пришли.
Она остановилась перед дверью и постучала.
– Входите! Входите! – донесся изнутри хриплый рев.
– К вам гость, дядя, – сказала Мэри Рестарик, входя.
По комнате расхаживал широкоплечий краснощекий старик с тяжелым подбородком, видимо очень раздражительный. Он тяжело шагнул им навстречу. За столом у него за спиной сидела девушка и разбирала письма и документы, низко наклоняя голову – темноволосую, гладко причесанную голову.
– Дядя Родди, это мосье Эркюль Пуаро, – сказала Мэри Рестарик.
Пуаро непринужденно сделал шаг вперед и заговорил еще более непринужденно:
– Сэр Родрик! С тех пор как я имел удовольствие познакомиться с вами, прошло немало лет, увы, немало. Нам придется возвратиться к дням последней войны. Последний раз, если не ошибаюсь, в Нормандии. Я помню прекрасно. Там были полковник Рейс, генерал Аберкромби и, да, маршал авиации сэр Эдмунд Коллингсби. Какие решения должны были мы принимать! И как сложно было обеспечивать военную тайну. Что же, теперь необходимость в секретности отпала. Мне вспоминается разоблачение вражеского шпиона, который так долго и искусно маскировался – вы, конечно, помните капитана Николсона.
– А, да, капитан Николсон, как же, как же! Проклятый мерзавец! Но его разоблачили.
– Меня вы, конечно, не помните. Эркюль Пуаро.
– Нет, нет! Разумеется, я вас помню. Да, риск был велик, очень велик. Вы ведь были представителем французов? С кем-то из них невозможно было ладить. Как бишь его фамилия? Но садитесь же, садитесь! Всегда приятно потолковать о старых временах.
– Я очень боялся, что вы не вспомните меня и моего коллегу мосье Жиро.
– Как же, как же! Прекрасно помню вас обоих. Да, это были дни, это были дни!
Девушка вышла из-за стола и вежливо придвинула кресло для Пуаро.
– Отлично, Соня, отлично, – сказал сэр Родрик. – Позвольте познакомить вас, – продолжал он, – с моей очаровательной малюткой-секретаршей. Благодаря ей все пошло как по маслу. Помогает мне, знаете ли. Приводит в порядок мои труды. Не понимаю, как я обходился без нее.
Пуаро галантно поклонился.
– Enchanté,[10] мадемуазель, – прожурчал он.
Девушка пробормотала