Холодная весна. Годы изгнаний: 1907–1921. Ольга Чернова-Андреева
Маргерит вышла впоследствии замуж за с.-р. Ивана Ивановича Яковлева, который гостил у нас на даче. Они познакомились у нас.
В нашем доме в Италии с самого начала жило множество народа – родственники, друзья и партийные товарищи. Временное убежище у нас находили и приезжавшие нелегально из России, и те, кому удавалось бежать из каторги и тюрьмы. У нас подолгу жили Сухомлины – семья маминого старшего брата – народовольца Василия Ивановича Сухомлина3637: он сам, его жена Анна Марковна, любимая всеми, их сын Василий Васильевич38, только что кончивший университет в Гренобле, и дочь Ася, очень красивая и всю свою молодость лечившаяся от туберкулеза легких.
Большим другом нашей семьи стал эсер Борис Давидович Кац39, по партийному имени Камков, которого мой двоюродный брат Василий Васильевич Сухомлин привез к нам в Феццано. Он жил тогда в Германии и кончал университет в Гейдельберге. Черноволосый, крупный, он отличался темпераментом и весельем – у него был громкий, заразительный смех. Впоследствии он женился на Евгении Андреевне Романовой, ученице историка Ключевского, и привез ее к нам в Алассио. Блондинка с круглым лицом и светло-зелеными глазами, серьезная и положительная, она казалась полной противоположностью Бориса Давыдовича. Она преподавала нам историю, и мы очень ее полюбили, а Евгения Андреевна сильно привязалась к нашей семье и подолгу жила у нас.
Во время революции в 1917–1918 году Камков примкнул к группе левых эсеров, после Октябрьской революции поддерживавшей большевиков. Тогда между нашими семьями произошел временный разрыв. В день открытия Учредительного собрания, на его единственном заседании, Виктор Михайлович был избран председателем огромным большинством голосов. В это время Б.Д. Камков всецело поддерживал большевиков во всех их действиях, как и все отколовшиеся левые эсеры. Для срыва Учредительного собрания ими были пущены в ход все средства. Большевики устроили обструкцию, и среди шума и свиста, в то время, когда В.М. произносил свою знаменитую речь под дулами винтовок, направленных на него латышскими стрелками, Камков неистово, изо всей силы, колотил кулаками по пюпитру.
Но как же горячо мы встретились с ним и его женой в описываемую мной зиму 1919–1920 года, когда Камковы, уже преследуемые большевиками, нелегально жили в Москве. Это была незабываемая встреча.
Несколько молодых женщин, бежавших из каторги, приезжали и находили приют у нас в Феццано, а позже в Алассио.
В Феццано на нашей даче и у Амфитеатрова, поочередно, жил Герман Александрович Лопатин40 – человек с невероятной биографией, один из наиболее выдающихся людей той эпохи. Мне он казался старым. У него была большая окладистая белая борода. Крупный и заметный, он запечатлелся в моей памяти особенно отчетливо. Г.А. был образованным и неистощимым рассказчиком: вспоминая о своем аресте, он говорил о побеге из Сибири на лодке через пороги сибирских рек. В нем соединялись доброта, мужество и благородство. Он очень ласково шутил с нами,