Коварный искуситель. Моника Маккарти
казалось, более угрожающей физиономии ей видеть не приходилось, но когда незнакомец нагнулся к ней, его жуткий, пронизывающий взгляд буквально пригвоздил ее к месту. Даже в темноте его глаза сверкали зеленым огнем, как два изумруда на солнце.
– Хотите знать, в чем дело? – Схватив за плечи, он толкнул Беллу к окну. – А вон в тех знаменах вдали, за лесом. Минут через десять ваш муженек со своими людьми будет у ворот замка, и на вашем месте я бы предпочел оказаться как можно дальше отсюда, когда он сюда явится.
Она ахнула, и кровь отлила от ее лица. Поймав его враждебный безжалостный взгляд, она прочла ответ на свой вопрос: каким-то образом Бьюкен узнал про ее план.
И если он найдет ее – точно убьет.
Лахлан заметил, как она побледнела, и пожалел бы, что был груб с ней, если бы не манеры этой заносчивой графини. Как она на него смотрела: того и гляди испепелит взглядом. Было видно, что ей были противны его прикосновения.
Это почему-то злило его, хотя видит Бог, ему это не впервой, и вполне заслуженно: бастард, безжалостный убийца, беспринципный пират. Были и другие, не менее «лестные» титулы, которыми его награждали. Даже в недавно созванной Шотландской гвардии к нему относились с подозрением.
Впрочем, ему было плевать, кто и что о нем думал, но презрение, которое он видел в этих огромных синих глазах, его просто взбесило, как и многое другое в Белле Макдуфф, по правде говоря.
Помоги ему Господь, но его до сих пор трясло от вожделения. Ничего подобного с ним не случалось с тех пор, как…
Он стиснул зубы. Только не с тех пор, как впервые увидел Джулиану. Если что-то и могло наверняка заморозить его пыл, так это мысль об этой лживой суке, его жене. Но Джулиана вот уже восемь благословенных лет не его печаль. Она там, где ей самое место: в аду, дает жару самому дьяволу.
Внешне Белла Макдуфф ничем не напоминала его покойную жену. Джулиана была высокой и тоненькой, точно тростинка, с нежным личиком и черными как смоль, как ее сердце волосами. Графиня же обладала белой кожей, волосами цвета льна и яркими чертами лица. При среднем росте она имела роскошные формы: полную высокую грудь и крутые бедра.
Обе женщины были привлекательны – даже скорее красивы, – но не это сближало их, а та самая не поддающаяся определению особенность, чертовщинка, как говорят французы, от которой вскипает кровь: манера бросать взгляд, как бы вскользь, изгиб губ, неприкрытая чувственность, которая буквально хватала мужчину за причинное место и не отпускала.
Они обе были из таких, кого побыстрее хочется затащить в постель.
Если бы с Джулианой он ограничился именно этим, избавил бы себя от многих бед, но похоть так затуманила взор, что правду о своей жене он узнал лишь тогда, когда стало слишком поздно. Вожделение сыграло с ним злую шутку, выставив полным идиотом. Больше он ничего подобного не допустит.
– Осторожнее с графиней, – предупредил его Брюс, загадочно улыбаясь. – Она может… отвлечь.
Теперь, по крайней мере, он понял суть предостережения Брюса. Но королю не о чем беспокоиться: похоть – последнее, чему Лахлан был готов дать волю