Несотворенный мир. Мария Фомальгаут
повторился. Что самое странное – он доносился со стороны чудом уцелевшего бункера, где лежали два истлевших скелета. Теперь мне стало по-настоящему страшно. Напрасно говорил я себе, что полурассыпавшиеся трупы не могут встать, напрасно говорил себе, что от своих сородичей мне не придется ждать ничего плохого – страх проснулся во мне.
Темнота снова зашуршала – я шагнул навстречу шороху, подсвечивая факелом.
– Кто здесь? – спросил я, сам испугался своего голоса. И странно, сколько ни пережил я в дальних мирах, чужой среди чужих, но там как-то не было места страху – здесь же, в родном мире, мне сразу стало не по себе.
– Кто здесь? – повторил я.
Два истлевших остова вышли мне навстречу. Что удивительно – мой ужас тут же куда-то улетучился. Я стоял и смотрел на них, тонких, костяных, полупрозрачных, я ждал чего-то, сам не знал, чего. Я уже понимал, что они не просто так встали из своей могилы, а пришли ко мне, чтобы сказать что-то… что-то…
– Что вы хотите? – спросил я.
Должно быть, мой вопрос прозвучал грубовато, поэтому я добавил:
– Рад вас видеть.
– И мы тебя рады видеть, добрый господин.
Точно пелена упала у меня с глаз. То, что я принял за истлевшие остовы, было причудливой конструкцией, поддерживающей конструкцию еще более причудливую. Сейчас я не мог сказать, какая планета породила их, а может, и не планета, а межзвездная среда.
Меня охватило смущение. Я никак не ожидал гостей – тем более, в столь поздний час. Мало того, я совсем не знал, что предложить гостям, что они едят, и едят ли, чем они дышат, о чем думают, глядя на звезды.
– Честное слово, – признался я, – даже не знаю, что вам предложить…
– Хватит и доброго слова, добрый господин.
Я не знал, что это означает – то ли красивый речевой оборот, то ли им и правда нужны были добрые слова. На всякий случай я сказал:
– Никак не думал, что у меня будут такие замечательные соседи.
– Так теперь вы живете здесь, добрый господин?
– Видите ли… я жил здесь раньше… давным-давно. Потом нам пришлось покинуть этот мир… а теперь я вернулся.
Я сжался, ожидая вопроса – зачем. Беда в том, что я сам не знал – зачем я вернулся, что я хочу найти в мире, которого больше нет.
– Здесь давно уже никто не живет, – сказал тот, в чьей памяти я прочитал, что его зовут А Ши.
– Да, вижу… а… вы не видели, куда они… ушли?
– Кто ушел?
– Те… кто жил здесь.
– Они никуда не уходили. Они ушли под землю, потом земля сгорела… а потом замерзла…
Сердце сжалось. Подтвердились мои худшие опасения – никто не выжил на земле, которая была моим миром. Похоже, я и правда, был последним представителем своего рода.
Последним…
Но, черт возьми, кто тогда оставил сигарету… я напрасно пытался сказать себе, что то, что я принял за сигарету, могло оказаться чем-то другим, каким-то прибором, а то и вовсе живым существом. И, тем