Метапсихология социализма. Олег Герт
мне, после чего на месте его лоснящейся рожи со звоном возникал стремительно вращающийся денежный счётчик.
Проблема решалась просто: чтобы её решить, мне пришлось, правда, вспомнить невесть откуда вычитанную фразу русского генерала Салтыкова, который как-то на предложение западных союзников прислать ему в армию денег ответил «Мои солдаты денег не едят!»
Сообразив, что дома и фабрики строятся не из денег, а из бетона, кирпича, досок, и железа, я быстро понастроил по всей карте лесопилок, железных шахт и комбинатов, бетонных и асфальтовых заводов, после чего моментально появилась возможность отказаться не только от кредитов и долгов, но и от денег вообще. В меню строительства, вместо предложения игры оплатить деньгами, я стал выбирать «Построить самостоятельно», вслед за чем на стройку просто стекались грузовики со стройматериалами и автобусы с рабочими, и дело двигалось. Спустя пару-тройку часов игры я вообще перестал заморачиваться, в какую денежную сумму обходится мне та или иная стройка, ибо необходимости это понимать уже не было.
Был в игре и идеологический аспект.
На первоначальной карте среди затхлых деревень там и сям возвышались храмы: в основном, православные церкви (кое-где католические), а также мечети и синагоги. Уровень идеологического довольства населения, эти заведения посещавшего, когда я начинал игру, был довольно высок. Игровой индикатор «Вера населения» находился почти на предельной отметке: что, собственно, и объясняло, почему в стране с крайне низкой удовлетворённостью едой, жильём, образованием и медициной не происходит бунтов.
Взявшись за мышку, по мере своего строительства и развития я обнаружил две связанные с идеологией вещи.
Во-первых, периодически тут и там люди вдруг бросались эти храмы разрушать, сшибая с куполов кресты и полумесяцы. Так я впервые столкнулся с работой искусственного интеллекта игры, впервые осознал, что население способно предпринимать действия, которых я сам не инициировал, то есть, грубо говоря, люди могут действовать по своей воле, независимо от меня, творца этого мира. И только позднее я осознал, в какую масштабную и непреодолимую для меня проблему это вылилось…
Я долго ломал голову, пытаясь понять логику ИИ. Уяснить причину ненависти людей к храмам как к генераторам веры было тем более важно, что по мере разрушения людьми храмов индикатор «довольства верой» начинал, разумеется, стремительно падать. Вытягивать общий показатель удовлетворённости людей у меня не получалось ни за счёт еды, ни за счёт жилья, ни за счёт здоровья, ни даже за счёт развлечений. Игра, похоже, при формировании общего уровня довольства населения учитывала «уровень веры» как главный: даже если бы я захотел построить на месте каждого снесённого народом храма по три кинотеатра и по пять пивных, ситуация продолжала бы ухудшаться.
Единственное предположение, на которое я оказался способен, состояло в следующем.
По мере того, как я повышал качество жизни людей