Последний сад Англии. Джулия Келли
встала, уверенно подбоченившись, и оглядела на сухой ров, который когда-то, вероятно, был прекрасным водоемом, испещренным водяными лилиями.
– Нам надо будет его полностью перекопать, заново наполнить водой и переобустроить дно, – проговорила она.
– Не похоже, что тут было какое-то водное сооружение, – сказал Чарли, делая заметку в своем телефоне.
Она нахмурилась.
– Никогда не слышала, чтобы Винсента в своих садах использовала насосы для подачи воды, но без планов…
– …невозможно узнать это наверняка. – Ее друг кивнул. – Ты ж усадила Сидни копаться в их семейном архиве?
Она усмехнулась:
– Ты меня хорошо знаешь.
– Да, ты никогда не упускаешь шанса припахать к проекту реставрации самих владельцев, я ни разу не видел, чтобы кто-то из заказчиков сорвался у тебя с крючка.
– В конце-концов, это их сад. Они тоже обязаны заботиться о нем. Иди сюда, хочу показать тебе кое-что.
– Было бы славно, если бы Сидни удалось отыскать какой-нибудь давно утерянный дневник Винсенты и тайник с ее письмами, – задумчиво произнес Чарли, когда они шли по дорожке, обсаженной разросшимися и потерявшими форму тисами. Эта дорожка являла собой верхнюю границу водного сада, а по другую ее сторону начиналась та самая загадочная зеленая комната.
– И чтобы в них было подобное описание, где все было рассажено и почему. Эх! Мечтать не вредно.
– Ты же знаешь, мы успешно воссоздавали сады, пребывавшие в гораздо худшем состоянии, – настаивал он.
– Твоя уверенность испарится после того, как увидишь это, – сказала Эмма. Они пролезли через дыру в тисовой изгороди и увидели, в каком диком беспорядке побеги ежевики сплелись с ветвями деревьев над вершиной кирпичной стены зимнего сада.
Чарли тихонько присвистнул.
– Если это выглядит настолько ужасно отсюда, то…
– …я и представить не могу, что творится внутри, – закончила фразу Эмма.
– Что тебе известно про это?
– Сидни сказала, это зимний сад, – ответила она.
– Тогда почему там из середины растет двадцатифутовая буддлея? Это же не зимостойкое растение, – спросил он.
– Потому что буддлея самосевом проберется везде, куда только сможет. Из семян она даже лучше вырастает, – объяснила девушка, ведя его вокруг скругления стены до тех пор, пока они не достигли ворот.
– Если верить воспоминаниям Сидни, за всю ее жизнь эти ворота ни разу не отпирались.
– Зловеще, – сказал Чарли и потряс ворота. С них посыпалась ржавчина, казавшаяся оранжевой на его темно-коричневой коже. – Ворота-то добротные, но вот обращались с ними плохо уже лет сто, если не больше.
Она сощурилась, пытаясь проникнуть взглядом сквозь путаницу ветвей. Даже в конце февраля густая растительность загораживала обзор. В этих зарослях легко было различить только плетистые розы да ярко-красную кору кизила. А там, дальше – неужели это морозник пробивался из-под необрезанной камелии? – трудно сказать.
– Похоже, у всех этих растений