Журнал «Юность» №05/2020. Группа авторов
рота танков противника. Дивизион гвардейских минометов движется из Новоселок, а вернее, из Нойесдорфа… Вы, гвардии курсант (тут называлась фамилия) – командир дивизиона. Мне же придется быть командиром немецкой танковой роты. Противно быть фашистом, но чего не сделаешь, чтобы научить вас бить этих самых фашистов…»
И начиналась игра. Только курсант подводил свои игрушечные «катюши» на удобную огневую позицию, как Сыровайский сдвигал танки в другое место. Капитан лучше нас знал местность, воспроизведенную в командирском ящике, и частенько своими маневрами заводил «катюши» в болото. «Катюши» долго выбирались оттуда – учитывалась скорость автомашин на вязком грунте. Пользуясь этой задержкой, Сыровайский проскакивал в наш тыл и говорил с укоризной: «Пропустил фашиста! И грудь не в крестах и голова в кустах. Пока отметку не ставлю. Обхитрите меня – будет пятерка, а на фронте – орден».
Еще был в училище миниатюр-полигон. Там курсанты учились стрелять из орудий. Квадратная площадка (200 х 200 метров) тоже изображала участок пересеченной местности. Сделанные нашими руками горушки, речки, лески, деревни, танки, доты, окопы были побольше, чем на командирском ящике. А самое интересное – перед площадкой стояла пушка. Наводилась она в цель как самая настоящая, но стреляла пулей: в пушку был вделан винтовочный ствол. Не скрою, нам, посланным в училище с фронта, доставляло удовольствие разбить пулей игрушечную цель.
С командирского ящика, с миниатюр-полигона начиналось наше обучение, продолжалось оно на стрельбище, заканчивалось тактическими занятиями, учениями или военной игрой. Военная игра – верный способ научиться воевать. Ведь не будешь для обучения устраивать настоящую войну. А когда на настоящей войне учатся, то наука обходится слишком дорого…
Добро с кулаками. 1946. Читинская обл.
Было это ранней весной 1946 года. Поезд шел по Сибири на Дальний Восток. В теплушках, в товарных вагонах с чугунными печками ехали молодые солдаты. Им предстояло сменить на Сахалине, Камчатке, на Курилах солдат пожилых, подлежащих послевоенной демобилизации.
У меня за плечами была война с немцами, а на плечах – погоны старшего сержанта, и потому начальство эшелона наделило должностью старшего по вагону. Я отвечал за имущество – нары, печку, бачок с водой и за два десятка жизней.
Подчиненное мне воинство ничем не блистало. Им было по восемнадцати, но казались они подростками. Годы войны своей самой горькой жертвой сделали именно это поколение – заморили голодом, лишили родительской ласки и вольных занятий. Будь они одеты получше, может быть, и не выглядели бы такими жалкими. Но в учебных ротах их одели в солдатские обноски – ветхие, не по росту, кому коротко, кому длинно. И хотя был я старше всего на три-четыре года, проникся к ним неведомой до того дня жалостью.
Эшелон наш сутками стоял на разъездах, зато с ходу проскакивал города и тем избавлял комендатуры и горожан от анархии будущих дальневосточников. Степи, тайга, горы, сменявшие друг друга, – все было вновь,