Неявная прелесть. Елена Литвинова
терять сознание, то шею ненадолго освободили. Кислород хлынул в моё многострадальное горло, я закашлялась. В это время мои руки примотали к моему туловищу, а джинсы стянули. Я хотела закричать, но звук не шёл. Голос пропал окончательно.
Я возилась, лягалась кусалась, но насильник не останавливался.
– Сучка долбанная… какая же ты вертлявая… горячая сучка… Сейчас мы с тобой поиграем, – шёпотом заговорил человек, и я узнала голос Германа Александровича. А ещё я поняла, почему ничего не вижу: на улице уже была глубокая ночь. Сколько времени я провела в отключке – было непонятно. Но сейчас меня собирались изнасиловать. Я удвоила усилия. Тогда отец Дениса ударил меня кулаком в лицо. Я опять отключилась.
Очнулась от того, что в меня между ног вбивали кол, и тут же мне было тяжело дышать. Этот подонок сломал мне нос. Я ртом хватала воздух.
– …сладенькая какая, вот сейчас… уже скоро… как давно я этого ждал… Полукровки такие… вкусные… вот сейчас…
Мужчина задёргался на мне, выплёскивая что-то в моё тело, и, от понимания произошедшего, меня затошнило. Я едва успела повернуть голову на бок, как моё горло обожгло выходящей желчью.
– Фу, дрянь какая, грязная шлюха, – мужчина поднялся с меня и пнул под рёбра. Я лишь сжалась, осознавая, что ниже пояса я голая, и лежу на камнях. Между ног моих вытекает… что-то гадкое. Меня опять затошнило… Желчь опять вышла из меня, скрутив спазмом живот. Я закашляла.
– Неужели ты, Алечка, думала, что мой единственный сын, моя кровиночка, свяжет свою судьбу с такой, как ты? Ваша участь, недоволчиц, лишь быть игрушками нас, оборотней, – произнёс он, вжикнув ширинкой брюк. – Дала бы мне по хорошему, не получила бы все этого, дрянь…
– Пошёл… ты… – прошептала я.
– Чего ты там скулишь, грязная сука?
– Пошёл ты! – как можно громче постаралась сказать я, насколько позволял распухший язык и сломаный нос.
– Ах, ты, тварь, – он опять пнул меня, пытаясь попасть под живот, но руки были примотаны как раз к животу, и этот урод пинал лишь их и цепь, – вот и лежи тут, подыхай от голода и жажды. Прощай, Алечка. Альфа всё равно прикажет разорвать тебя, а я всего лишь воспользовался случаем, пока твоя охрана отъехала куда-то. Не пропадать же добру.
И он мерзко хихикнул. А потом опять занёс ногу для
И тут я услышала звук мотора и шум колёс на дороге. Отец Дениса услышал это тоже, и почти бегом скрылся в кустах. Но машина проехала мимо, лишь на секунду осветив меня фарами. Этот урод, слава Богу, тоже больше не вернулся.
И только сейчас до меня дошло, что здесь и сейчас я потеряла невинность под мерзким отвратительным уродом, а Денис, скорее всего, предал меня, бросив на произвол судьбы!
От шока я начала задыхаться, в горле горел огонь. Из груди вырвались рыдания, и я, вздрагивая и подёргиваясь, будто при судорогах, разревелась. «Тётя, милая, где ты? Забери меня, пожалуйста…» Я плакала от пережитого унижения, боли и чудовищной несправедливости, что настигла меня за тысячи километров от дома, от привычных