Троллья поганка. Ирина Смирнова
целовала уже! А он… он…
– Чахла, ты молодец. Ты и так много сделала… Ну кто ж виноват, что ты не орчанка, а немощь бледная? Все равно ты храбро поступила…
Я резко голову от его груди оторвала, чтобы посмотреть в глаза этому наглому дикарю и высказать все, что думаю. Особенно о том, какое счастье, что я – не орчанка, и про немощь тоже… много чего хотелось сказать, очень много!
Но тут Синдр взял и поцеловал меня, очень осторожно. С его-то клыками иначе и нельзя же!.. То есть…
Я замерла, потому что его объятия из просто удерживающих стали чуть более настойчивыми. И то, как он прижал меня к себе, стало напоминать прелюдию к чему-то большему.
У меня имелся постельный опыт, но я все равно слегка занервничала, потому что таких огромных мужчин у меня еще никогда не было! И… Я не уверена, что хочу, чтобы мой дикий телохранитель стал моим любовником. У меня такой потребности нет, а на его поведении это может отразиться в худшую сторону. Он и так себе слишком многое позволяет!
– Чего закаменела-то? – Синдр еще раз поцеловал меня и отстранился. В его взгляде не было раздражения или обиды. Он улыбался, глядя на меня.
Странный, непонятный дикарь…
– Ты ж меня своим подданным назвала, значит, вроде как по твоим дурацким правилам теперь ничего позорного в том, чтобы…
– В спальном мешке твоем погостить? – Я тоже улыбнулась, но потом отрицательно мотнула головой. – Позорного ничего нет. Но надо, чтобы оба этого хотели, а не только кто-то один.
Чудовище смешно носом поводило, а потом чихнуло… забавно так. Я ожидала громов и молний, а он почти неслышно фыркнул:
– Пушистая ты, спасу нет! Пошли уже спать, нехочуха чахлая.
Но сначала мне было надо отбежать чуть подальше от поляны. Я нашла очень уютное местечко, пристроилась там, а потом услышала, как журчит ручеек неподалеку. Конечно, мне очень захотелось и умыться перед сном, и попить. Поэтому я уверенно пошла на звук и только через несколько минут заподозрила, что происходит что-то неладное. Пусть я не могла пока обращаться в дракона, но мое острое зрение, способность видеть в темноте и чуткий слух никуда не исчезли. К тому же я действительно чувствовала воду, ощущала ее призыв. Я же водяной дракон!
Но ручей словно умел передвигаться, журча то впереди слева, то впереди справа, то совсем слева, заставляя меня петлять по лесу.
Вспомнив, как чудовище постоянно ругало то леших, то каких-то кикимор и трясинниц, я остановилась. Конечно, сдаться и отступить было бы правильнее всего, но я разозлилась ужасно оттого, что какие-то мелкие лесные существа считают, что могут безнаказанно потешаться надо мной. Прислушалась, причем напряглась как можно сильнее, чтобы слышать малейший шорох, ощущать дуновение ветерка, видеть все, что происходит вокруг.
Ручеек журчал справа, там, куда я уверенно шагала бы, если б не позволила несколько раз себя обмануть. А вот слева едва слышно пыхтел кто-то, словно стараясь сдержать смех.
Я даже раздумывать не стала, доверившись драконьим инстинктам и отбросив вбитые с детства