Кузнец. Леонид Бляхер
я еще одно дело к тебе имею.
– Что за дело? – спросил я, хотя примерно уже представлял, о чём пойдет речь.
Едва мы обжились, как здешний люд стал мне на кузню свое железное барахло привозить на починку. Платили, чем могли. Кто-то серебром, кто-то медом или свежениной, а кто-то и собольими мехами. В хозяйстве всё годилось. Порой кузня больше, чем солеварня приносила. Этим я тоже делился с казаками. Во-первых, так было правильно. Во-вторых, помогали они мне, чем могли: кто горн раздувал, кто с молотом, кто инструменты подавал. За несколько месяцев усть-кутского жития мы стали реально, не по имени, ощущать друг друга братьями, родней.
Хабаров начал разговор неторопливо:
– Тут вот как. Есть у меня пищали, старые совсем. Замки поломаны. Мне бы их подмастерить. Не подсобишь?
– А много пищалей-то?
– Изрядно. Три десятка штук. Может, чуть менее. Есть совсем старые, фитильные. Есть поновее. Но все кузнеца ждут.
– Ну, – стал прикидывать я, – работа немалая. Думаю, седмицы три делать буду. Да считай что и месяц. Это если в цене сойдемся. Сам же говорил: без выгоды только медведь живет.
– А сколько ты хочешь, Кузнец? – прищурился Хабаров.
– По полтине за штуку.
– Эк… – крякнул он. – Круто забираешь, Кузнец. Давай-ка сбавим маленько.
– А ты какую цену дашь?
– По алтыну.
– Нет, по алтыну мало. Давай два пятиалтынных.
Спорили долго. Сошлись на пятиалтынном и трех деньгах. Договорились, что Хабаровы людишки подвезут пищали.
– А ты, Ерофей, нешто воевать кого решил? – спросил я после того, как сделку закрепили чаркой.
– Есть одна мысль. Помнишь, воеводский пес Василий Данилыч по Амур-реку ходил?
– То до меня было. Но люди баяли, что местные туземцы его не приветили.
– Не приветили. Кто б пса такого цепного приветил? Только я не о том. Место там уж больно хорошо. Я народ порасспрашивал. Богато туземцы живут, и земля богатая. Хлеб родится, как на Руси, торговля знатная. Вот и думаю сходить туда, поглядеть. Может, какую выгоду поиметь получится.
– Так с Поярковым полторы сотни шли, и то его побили тамошние людишки. Тебя же как, хлебом и солью встретят?
– Нет. Потому и прошу пищали починить. Не встретят меня там ни хлебом, ни солью. Поярков сам виноват. Не сибирский человек, не видит ничего. Ну да господь ему судья. Мне про те места другие люди говорили. Вои там сильные. А если с умом подойти, можно и прибыток поискать.
– Что ж за люди?
– Да хоть дружок мой давний, Иван Алексеевич Галкин. Он туда ходил. И не он один, много народа за пояс ходили. Вот и я хочу в Якутск поехать, к новому воеводе Пушкину. Хочу отпроситься в поход.
– Так на что тебе воевода? Охочие людишки всегда найдутся.
– Не хочу я так. Я ж теперь всем домом в Сибири. Хочу там себе дом строить на своей земле.
Действительно, совсем недавно в Усть-Кут после долгого путешествия прибыла из Поморья жена Хабарова с сыном и дочкой. Дочка уже успела стать вдовой с