Не будем дружить. Юлия Николаева
ватку.
– Я видел в зеркале. У одного из них была печатка, должно быть ей рассек.
Закусив губу, я подумала, что Макс вполне мог сам обработать раны, зачем я вообще приперлась? Но теперь уж придётся доводить начатое до конца. Я аккуратно промокнула ссадину, Макс поморщился, шикая.
– Очень больно? – отстранив ватку, я подула на рану, наклонившись ближе.
Потом перевела взгляд на Макса, он смотрел исподлобья, тяжело. Кажется, запас его терпения на сегодня исчерпан. Я принялась спешно обрабатывать дальше, дуя, убирая кровь, потом обработала зелёнкой. В целом, вышло не так плохо, бровь и ссадина заживут быстро, но синяк на скуле, наверное, ещё долго будет радовать глаз.
– Ну вот и все, – я отстранилась, держа в руках тюбик с зеленкой.
– Спасибо, сам бы я, скорее всего, забил на это дело и лёг спать.
Я перевела взгляд на часы: три ночи! Олег, наверное, переживает. Телефон был на вибро, лежал в сумочке, а она осталась в прихожей. Так и есть: девятнадцать пропущенных.
– Муж волнуется? – услышала смешок Макса. Обернулась, набирая Олега, и замерла: Макс стоял, прислонившись плечом к стене и скрестив на груди руки. Костяшки на правой саднили, про них я забыла. Но сейчас они меня меньше всего интересовали, потому что взгляд невольно скользнул по телу Макса, я отвернулась, поймав себя на том, что краснею.
– Господи, Надя, ты где? Все в порядке? – раздалось на том конце телефона.
– Прости, не слышала, мы с Ленкой пошли в бар, а оттуда в клуб, я сейчас выезжаю домой.
– Хорошо, милая, я жду.
– Не волнуйся, ложись.
Повесив трубку, бросила телефон в сумку и стала обуваться.
– А у тебя не ревнивый муж, – услышала голос Макса.
Пожав плечами, ответила:
– Просто он уверен во мне.
Хотела открыть дверь, но защёлка не поддавалась. Вдруг почувствовала совсем рядом Макса, его рука легла на мою, а я почему-то вздрогнула.
– Ельцова, – проговорил Макс мне на ухо, а у меня побежали мурашки и дыхание перехватило, – ну это такой же замок, как у моих родителей. Ты так и не научилась его открывать? Легко двигаешь в сторону, и все.
Он двинул щеколду, коснувшись грудью моего голого плеча, и я снова вздрогнула. На площадку почти выскочила, бросив «до скорого», понеслась к лифту.
Кажется, наши отношения с Максом, такие привычные и устаканенные, внезапно дали трещину. Все из-за этой фотосессии, будь она проклята! И кто вложил в мое сознание мысль, что это хорошая идея – раздеть Макса?! В итоге я в три часа ночи у него дома отрабатываю ему раны. Маразм, да и только.
Олег спал, когда я пришла. Видимо, нанервничался, пытаясь дозвониться, а теперь уснул. Я присела на край кровати у его ног, разглядывая лицо в тусклом свете уличного фонаря, долетающего в комнату. Мой муж. Я как будто впервые попробовала эти слова на вкус, осознала их. У нас с Олегом все было так ровно, гладко, само собой разумеющееся, что мне всегда казалось: значит, это правильно.
Никаких скандалов, упреков, претензий. У нас все хорошо. Всегда